Интервью о космических полётах

[zandr]

https://www.roscosmos.ru/32132/

Интервью директора Института космических исследований Анатолия Петруковича



Директор Института космических исследований Российской академии наук Анатолий Петрукович рассказал, что будет происходить в новом российском модуле «Наука», что с ним станет после завершения работы Международной космической станции и зачем снимать фильм на орбите.
 
Как третья комната в квартире
— Главное то, что после длительного перерыва существенное дополнение было сделано к российскому сегменту Международной космической станции. Мы фактически последние много лет не запускали, как мы собрали эту станцию в районе 10-го года, так она и сохранилась. И, конечно, нашим космонавтам там было тесновато, особенно в сравнении с тем, что американский сегмент вырос в разы, там есть и японский сегмент, и европейский, и огромное количество всякого технического оборудования, которое обеспечивает модуль энергией, и, конечно, нам не хватало возможностей на борту в связи с разными техническими и сложными обстоятельствами исторического характера.
— И вот наконец, после долгих лет доработки, мы получили настоящую полноценную дополнительную комнату. 20 тонн весит этот модуль, это такой классический кирпич для космической станции, который умещается в тяжёлую ракету. Американцы примерно такие запускали. Представьте, у вас квартира двухкомнатная была с какими-то каморками, а стала трёхкомнатная. Конечно, удобно.
— До сих пор российские модули, которые там были, выполняли такие служебные функции, там были всякие системы поддержки функционирования станции, были переходные отсеки, вокруг которых формировалась эта структура из модулей, и, в общем, там было тесновато для приложений, как мы говорим. Если мы хотели на станции не просто жить, а ещё что-то делать, нам нужно место, где эти эксперименты проводить.

Теперь поработаем
— Модуль «Наука» — это прежде всего специализированный объём для науки, там есть жилое пространство, но оно относительно небольшое — для третьего космонавта. А прежде всего там, внутри модуля, — специальные полки, условно говоря, или шкафы, к которым подведены коммуникации, то есть это электроэнергия, какие-то коммуникации для связи с компьютерной системой станции, в них могут вставляться какие-то стандартные блоки оборудования, которое мы потом привезём, и там могут проводиться эксперименты. Таких стандартных мест там довольно много, и это практически в разы увеличивает наши возможности по проведению экспериментов.
— Но, конечно, для этого надо эти эксперименты доставить наверх. Должен туда прилететь третий член экипажа российского, который будет заниматься исключительно в основном обслуживанием этих научных экспериментов. Сейчас, как мы знаем, у нас обычно два космонавта наверху, и практически всё их время уходит на обслуживание станции, на сервисные работы, связанные с управлением и поддержкой функционирования станции.

Рабочее место за бортом?
— Есть места и снаружи — так называемые универсальные рабочие места снаружи станции, это такие элементы крепления на поверхности. Станция — это бочка, и на ней прикреплены такого рода кронштейны, что ли, с разъёмами электропитания и информационными. Космонавт выходит в космос, выносит с собой какое-то оборудование, которое мы пытаемся доставить, ставит на этот кронштейн, прикрепляет разъёмы — и всё. Нажимается кнопка, и он начинает следить за космосом, за какими-то астрономическими объектами или за Землёй или какие-то другие исследования проводить.
— В американском сегменте такие рабочие места есть, может быть, даже в большем количестве. Если вы обратите внимание на конструкцию станции, там кроме модулей, самих вот этих цилиндриков, есть ещё такая огромная конструкция с солнечными батареями и каким-то непонятным оборудованием. Железки на ней привинчены, если посмотреть в деталях на фотографии. Это как раз ферма для размещения всякого рода оборудования. И американцы этот сегмент собирали с помощью «Шаттлов» довольно долго. У нас такой возможности нет, но у нас есть такие рабочие места на поверхности вокруг цилиндров этих наших модулей. Сейчас их будет больше, с ними будет удобнее работать. Прогресс есть прогресс. Ничего революционного нет, но приятно.
 
Железная рука помощи
— Ещё есть манипулятор, это такая автоматическая рука, которая поднимает несколько тонн. В космосе, конечно, веса нет, но всё равно законы механики никто не отменял. И, чтобы подвинуть несколько тонн, надо, чтобы «рука» была достаточно прочной, условно говоря. И это довольно серьёзный манипулятор такой европейский, который тоже давно был сделан. С его помощью гораздо удобнее перемещать все эти объекты, оборудование от шлюза, в котором это оборудование будет, так сказать, выставлено в космос, к месту крепления. И дальше уже выходит космонавт и не тратит время на перенос, а просто прикрепляет это оборудование к тому месту, где оно будет располагаться. Поэтому возможности «Науки» на борту станции увеличиваются кратно. Это ещё не автобус, но шоссе и автобусную остановку построили теперь. Теперь осталось сделать оборудование для экспериментов, привезти его в космос и выставить. Это тоже не так просто, это тоже большая работа.
 
Космические эксперименты
— Это в том числе эксперименты либо по наблюдению за космическим пространством, за какими-то астрономическими объектами, Солнцем, либо эксперименты по наблюдению за Землёй. Например, за облаками или какими-то грозовыми разрядами в атмосфере. И также есть эксперименты, которые исследуют, например, поток радиации на околоземной орбите. Для этого надо выставить какой-то детектор наружу станции, который измерит радиацию так, чтобы можно было сравнить: вот космонавт у нас за стенкой, и в это время мы измеряем реальный поток радиации, который есть в этой точке в космосе, и можем таким образом спланировать, какой ущерб мы космонавту приносим. Уровень радиации на станции не очень большой, разрешённый с точки зрения медицины, но тем не менее достаточный, чтобы его надо было контролировать и изучать.
 
МКС под палящими космическими лучами
— Есть понятные варианты космической радиации, например потоки протонов галактических лучей. Протон — это самая простая ядерная частица, их относительно легко измерять, поэтому протоны, прилетающие к нам из других частей галактики или даже извне галактики, мы хорошо умеем измерять.
— Но вот, например, нейтроны — локальная продукция, когда космический луч резко врезается в конструкцию станции или в атмосферу, вот этот протон может превратиться в нейтрон. Нейтрон живёт там несколько минут, он далеко улететь не может, но при этом с точки зрения радиационного ущерба для человека нейтрон — гораздо более вредная частица. В моделях предполагается, что примерно в 20 раз вреднее. Это потому, что нейтрон имеет привычку цепляться за имеющиеся атомы и портить их, поскольку он разрушает ядра атомов. И это может внести нарушения в атомы внутри биологических объектов. И нейтроны довольно сложно измерять.
— Вот один из экспериментов, которые наш ИКИ проводит, называется «БТН-Нейтрон», он измеряет поток нейтронов. Первый такой прибор уже с 2006 года находится на станции и успешно работает, сейчас ему на замену летит прибор следующего поколения. Он уже более детально будет измерять поток нейтронов и внутри станции, и вне станции. И он будет установлен на МЛМ «Наука» через пару лет. Со временем мы составим карту нейтронов в окрестностях Земли. Если мы будем точно знать, как ведёт себя это поле радиационного воздействия на космонавта, мы сможем предсказывать, когда космонавт перебирает разрешённую дозу.
 
Кто решает, какие эксперименты проводить на МКС
— Есть Федеральная космическая программа, она подчиняется правилам, установленным для государственных программ, и в том числе правилу конкурсности и отсутствия монополизма. Поэтому «Роскосмос» выпустил положение о порядке проведения целевых работ на Международной космической станции. Есть координационный научно-технический совет, в который входят как учёные, так и специалисты «Роскосмоса», которые собирают такие заявления, есть даже веб-сайт, куда можно подать заявление, что «мы хотим провести такой эксперимент», и обоснование. Фактически любая научная организация может подать такую заявку. Университет, институт, даже частная компания. И дальше совет рассматривает эту заявку, определяет её реализуемость, её обоснованность с точки зрения научного или технического выхода.
— Но главное, конечно, финансы, потому что космический эксперимент, особенно с выносом оборудования в космос за пределы герметичного объёма, — это довольно дорогое удовольствие. Есть некие бюджетные ограничения, но не ошибусь, если скажу, что десятки различных научных организаций участвуют в этом.
 
Когда учёные полетят в космос
— Учёные уже летали в космос. Обычно космонавты и астронавты — это либо лётчики военные, либо инженеры, которые работают в космической промышленности, участвуют в разработке и эксплуатации станции. Но и у нас, и у американцев был набор неспециалистов. Это прежде всего врачи, их тоже можно назвать учёными, поскольку они исследуют человека. Я знаю, что в американских полётах на Луну участвовали люди с геологическим образованием, то есть их задачей было на местности — не фотографиями, а своим чутьём специалиста — на глаз определить тот камень, который надо подобрать на поверхности Луны, чтобы он был наиболее интересным. Сейчас такие разговоры идут, но пришлось уступить место киношникам. Я надеюсь, что после того, как на киношниках потренируются, учёные полетят тоже.
 
О киносъёмках на орбите
— Что ж, на перепелах тренироваться? Давайте потренируемся на актёрах с режиссёрами. (Смеётся). Я нормально к этому отношусь. Понятно, что есть вопросы денег, отделённости, потому что есть много разных задач, но вопрос популяризации и пиара, в хорошем смысле этого слова, тоже очень важен. И важно понимать, что в ближайшее время количество непрофессиональных космонавтов будет только расти. И туристы летали, и школьные учителя, и учёные. Надо набирать опыт, как работать с непрофессиональными космонавтами, готовить их по полной программе или как-то можно упростить программу.
— Космонавты тренируются, по большому счёту, всю жизнь, человек может десять лет состоять в отряде космонавтов и только потом полететь, а тут несколько месяцев тренировки — и вперёд. Поэтому есть много вопросов, как это оптимизировать: и финансовые затраты, и время этого непрофессионала, и безопасность, конечно. Я же не зря упомянул перепёлок, это не шутка была. С точки зрения медицины это (полёт на орбиту деятелей искусств) не меньший научный эксперимент, чем любой другой.
— А когда туристов будем возить, это ещё и финансовая помощь будет для отрасли. Количество туристов в ближайшее время будет расти. Я даже сделал такой прогноз, что через десять лет туристов на станции будет не меньше, чем профессионалов. В этом нет ничего зазорного, надо просто общественное мнение готовить, чтобы это правильно воспринималось.
 
А как насчёт директора Института космических исследований?
— Ну, наверное, хотел бы, но габариты не позволяют, у меня рост два метра (Смеётся). Если лететь на «Союзе», то там очень сильные ограничения по росту. Когда я понял в детстве, что буду заниматься космосом, я довольно быстро осознал, что космонавтом мне быть не светит, и переключился на науку.
 
Есть ли «Наука» после МКС?
— Всё-таки мы улетели в 2021 году, и у нас как минимум три года работы есть. Как сейчас говорят, до 2028 года станция должна проработать, иначе просто будет технически сложно аккуратно закончить её эксплуатацию. Сейчас американцы активно говорят о законодательном продлении её работы до 2030 года. И здесь даже важна не столько политическая воля, сколько техническое состояние именно на количество отказов. Я думаю, что при достаточно аккуратной работе и внимании эту проблему удастся преодолеть, то есть до 2030 года мы имеем большие шансы продержаться в хорошем состоянии, а дальше, конечно, всё стареет. И надо к этому относиться спокойно. Оборудование, которое мы запускаем, тоже стареет. Появляются какие-то новые компьютеры, которые позволяют сделать то же самое быстрее и с большим качеством. Здесь важно не тянуть до последнего, а чтобы вовремя появилась замена, которая впитает в себя всё лучшее. Может быть, в какой-то момент мы просто скажем: да, вот сейчас уже экономически выгодно завершить работу старой станции и переключиться на новую.
— Если мы сравниваем МКС со SkyLab и с «Миром», это совершенно другой уровень исследований, другой уровень технических возможностей, наконец, другой уровень электрической мощности на борту. К этой станции летают четыре варианта космических кораблей — «Шаттлы», «Союзы», Falcon Илона Маска, полетит Boeing, — в будущем полетит российский корабль «Орёл», который создают для межпланетных полётов. И надо сделать так, чтобы новая станция появилась с новым уровнем технических возможностей. Сейчас идёт начало рассмотрения возможностей новой станции и требований к ней. Первый подход к снаряду, как говорится.
— Станет ли «Наука» частью новой станции — вопрос технический: удастся ли отсоединить старые модули, как их удастся перебросить, что для этого нужно. Если будет предложена хорошая новая разработка, то старую будет не так жалко, я так скажу.
LIFE, Адель Романенкова

[Иоан]

Рогозин: первые прототипы спутников для программы "Сфера" будут созданы к концу 2022 года

РФ планирует запустить на орбиту более 600 спутников связи и дистанционного зондирования Земли в рамках программы "Сфера". Ее финансирование будет включать как бюджетные, так и внебюджетные источники. В состав частных инвесторов входят как операторы, так и инвестиционные компании, объем их вложений превысит 350 млрд рублей. О том, когда программа будет вновь внесена на рассмотрение в правительство, когда поступят первые средства на создание прототипов спутников "Сферы", об идее создания климатической группировки и будущем Российской орбитальной служебной станции (РОСС) в интервью ТАСС на Международном военно-техническом форуме "Армия-2021" рассказал гендиректор Роскосмоса Дмитрий Рогозин.

— Дмитрий Олегович, вы ранее говорили, что до июля планируете утвердить программу "Сфера". Направлена ли она в правительство?

— Она была направлена в правительство не менее двух раз. Сейчас она проходит очередное согласование, в том числе с учетом уточненных параметров. В целом она в высокой степени готовности и до конца этого месяца должна быть внесена в правительство еще раз. Я надеюсь, что мы ее все-таки в течение сентября-октября окончательно акцептуем. У нас есть вопросы с некоторыми нашими космическими аппаратами дистанционного зондирования Земли: у них заканчивается ресурс в 2023–2024 годах, поэтому надо немедленно открывать эту работу.

— Когда поступят первые средства на программу "Сфера"?

— Мы эти средства должны получить на днях. На эти средства мы планируем создать уже к концу следующего года прототипы первых космических аппаратов одной из орбитальных группировок и тем самым закрепить за Российской Федерацией частотный ресурс, который как раз истекает в конце 2022 года.

Фактически можно сказать, что программа "Сфера" уже началась, и Минфин начал ее финансирование формально даже до принятия программы. Это наш с ними компромисс. Я считаю, что это очень важно, потому что открывает шлюз для крайне необходимого для отрасли финансирования.

Без наших космических аппаратов мы ничего не увидим: ни пожары, ни проблемы, связанные с экологическим мониторингом, — ничего не будет. Поэтому сроки очень сжатые, и если мы сейчас не начнем, то у нас будет разрыв, потому что для создания космического аппарата тоже необходимо определенное время — не менее трех лет

— О каких средствах идет речь на первое время?

— На первых порах речь идет о 7 млрд рублей, которые должны быть реализованы для создания научно-технического задела, то есть не самой группировки, а именно прототипов группировки. И эти средства если еще не получены, то должны быть получены в ближайшие дни.

— Почему важно заниматься экологическим мониторингом из космоса?

— К экологическому мониторингу можно отнести, например, контроль за разливами нефти и нефтепродуктов, пожарами, восстановлением лесов. Я бы сузил понятие до одной конкретной задачи. Речь идет о реализации того, о чем говорил президент в своем выступлении на Санкт-Петербургском экономическом форуме. Он говорил о проблеме, которая может, по сути дела, развязать новую экономическую войну между странами — речь идет о так называемых углеродных единицах, о парниковых выбросах и так далее. Чтобы их замерить, во-первых, нужны международные стандарты, и самое главное — понимание о балансе между потреблением углекислого газа и его выбросами. Для этого необходима специальная аппаратура спектрального анализа на соответствующей орбитальной группировке.

Если говорить о метане, то речь должна вестись не только об индустриальных выбросах, но и природных: колоссальные метановые выбросы идут, например, от болотистой местности. Когда мы говорим про индустриальные выбросы, предприятие должно, с моей точки зрения, вкладываться не только в создание очистных сооружений на своем собственном предприятии, но и в определенные фонды поддержки экологии в стране в целом. Мы будем считать баланс страны в целом. То есть крупные металлургические предприятия, с моей точки зрения, — я хочу подчеркнуть, что с моей точки зрения, потому что решение должно принимать правительство — они должны делать взносы в экологические фонды, на средства которых будут восстановлены леса, погибшие после пожаров посевы и так далее. И вот тогда этот баланс вкладов этих предприятий, конечно, он будет положительный в их сторону, в их пользу.

Чтобы этот баланс полностью восстановить и иметь объективный контроль, необходимо сформировать орбитальную группировку, которая будет располагать необходимыми датчиками, приборами спектрального анализа, определяющими метановые выбросы, углеродные выбросы, "поставки" кислорода от колоссальных сибирских лесов, от нашей тайги и так далее. Мы иногда говорим о том, что "легкими" мира являются Россия, Канада и Бразилия. Но если посмотреть внимательно, то и в Канаде, и в Бразилии есть колоссальное количество болот, которые источают гигантское количество метана. Поэтому на самом деле, с моей точки зрения, реальными "легкими" всего мира является именно Россия. Именно поэтому мы так тяжело, драматично в Роскосмосе переживаем из-за пожаров в Якутии и делаем все возможное, чтобы поставлять им полноценную объективную информацию из космоса — для МЧС, для региональных властей для обеспечения реакции на эти события.

— Принято ли решение по климатической группировке: будет ли это отдельная группировка или аппаратура на уже разработанных спутниках?

— Мы сформулировали наши предложения, они отправлены в правительство. Мы говорим здесь о двух вариантах: либо создание полноценной новой группировки небольших космических аппаратов, которые бы занимались только этим, обеспечивали в том числе оперативный сброс информации на Землю, ее обработку и, соответственно, дальнейшие действия с другими федеральными органами исполнительной власти, прежде всего с МИДом, для формирования единых международных стандартов. Это не дело Роскосмоса. Мы дадим все исходные данные для этого, тем не менее это дело правительства — обеспечить, чтобы наши стандарты совпадали с американскими, европейскими стандартами, чтобы мы говорили на одном языке.

Либо второй вариант — это оперативное принятие решения, чтобы на перспективную орбитальную группировку дистанционного зондирования Земли повесить эти самые датчики — дополнительное оборудование. Для этого надо будет пересмотреть немножко схемотехническое решение, чтобы было достаточно электропитания, топлива в аппаратах, чтобы поддерживать их на целевой орбите.

— Само оборудование уже разработано?

— Прототипы этого оборудования имеются в отрасли. Мне подтвердили в АО "РКС", что при постановке задач они оперативно представят свои соображения на этот счет. Мы этим вопросом будем заниматься вместе с НИЦ "Планета", который входит в состав Росгидромета.

— Дорожная карта РОСС направлена в правительство?

— Да.

— Какая-то реакция была со стороны правительства?

— Я отправил дорожную карту РОСС на прошлой неделе в четверг, перед поездкой в Самару. Письмо на имя Борисова (вице-премьера Юрия Борисова — прим. ТАСС) с подробным приложением самой дорожной карты, разработанной РКК "Энергия", и материалами президиума Научно-технического совета, посвященного данному вопросу, ушло. Мы просим правительство одобрить наш подход и дать нам возможность немедленно открыть работу по эскизному проекту. Результатом эскизного проекта будет определение того, где РОСС будет находиться: либо на орбите с наклонением 51,6 градуса (наращивание модулями российского сегмента станции МКС), либо на орбите с наклонением 97–98 градусов (формирование самостоятельной станции). Я лично склоняюсь именно ко второму варианту.

Нам необходима станция, которая будет иметь возможность обзора всей планеты с акцентом на Северный полюс

В пятницу я был в Самаре, до этого — в НИИ ТП (НИИ точных приборов — прим. ТАСС). И там и там мы провели инспекцию возможностей отрасли по созданию радиолокатора для станции на базе работ, которые мы провели в рамках "Обзора-Р". Радиолокатор позволит видеть все, что происходит в арктической зоне, а также в любом другом регионе, где нам будет мешать облачность. Аппаратура, которая будет установлена на станции, будет, по сути дела, мультиспектральной с мощной радиолинией, то есть сброс информации на Землю в режиме онлайн, ее обработка и так далее.

Есть особенности, на которые указывала Российская академия наук, прежде всего академик Лев Матвеевич Зеленый. Он говорил о накоплении на борту станции достаточно большого количества статического электричества при таком наклонении. Поэтому мы, безусловно, в рамках эскизного проекта обеспечим создание технологий, которые позволят, чтобы это не мешало работе.

— Действительно ли спутник "Бион-М" номер 2 может быть отправлен на орбиту с наклонением 97–98 градусов?

— Да, действительно, в пятницу мы обсуждали судьбу "Биона-2". И я считаю, что прежде чем отправлять людей на орбиту 97–98 градусов, надо посмотреть, как это будет работать на живых существах. Предложение ИМБП (Институт медико-биологических проблем РАН — прим. ТАСС) ранее состояло в том, чтобы орбиту поднять до 800 км и сделать ее круговой на том же самом наклонении 51,6. Смысл в этом предложении есть, но это, скорее всего, следующий этап, когда нам потребуется смотреть эти орбиты с точки зрения воздействия на организм радиационных поясов при пересечении их по дороге к Луне. Но сейчас нас интересует работа именно на околоземной орбите, но на другом, фактически полярном наклонении. Чтобы расширить время нахождения космонавтов на орбите, мы должны понять, какова будет радиационная нагрузка на них, чтобы не наносить существенного ущерба их здоровью. Для этого мы проведем эксперимент на "Ковчеге" — "Бионе".

— Это потребует смещения сроков запуска?

— Скорее всего, нет. Мне и разработчики, и представители заказчика подтвердили, что сроки не сместятся. На рубеже 2023–2024 годов мы это выполним. Единственное, есть смысл подумать над тем, чтобы, может быть, средством выведения стал наш новый носитель "Союз-5", чтобы не отправлять его с испытательной болванкой, а сделать полезную нагрузку. Заодно опробуем работу "Союза-5" при выведении на эту орбиту, поля падения и так далее. Но это пока будет обсуждаться.

[Иоан]

Владимир Соловьев: полет модуля "Наука" сопровождался трудностями

75 лет назад было образовано Опытное конструкторское бюро номер один во главе с главным конструктором Сергеем Королевым. Именно его специалисты обеспечили приоритет нашей страны в космосе – вывели на орбиту первый спутник и отправили в полет Юрия Гагарина. В настоящее время предприятие носит название Ракетно-космическая корпорация "Энергия" имени С.П. Королева и единственным в России сохраняет компетенции в области пилотируемой космонавтики. Здесь изготавливают грузовые корабли "Прогресс МС" и пилотируемые "Союзы МС", ведут разработку нового космического корабля "Орел" и сверхтяжелой ракеты для полетов к Луне, обеспечивают эксплуатацию российского сегмента Международной космической станции (МКС) и прорабатывают идею создания новой национальной станции.

В конце июля Россия отправила к МКС Многофункциональный лабораторный модуль "Наука", который длительное время готовили к запуску. Сам полет прошел с рядом замечаний, но специалистам на Земле удалось успешно их парировать и в автоматчиком режиме пристыковать модуль к станции. О непростом спасении "Науки" и перспективах его использования в составе станции, а также будущем российского сегмента МКС в интервью специальному корреспонденту РИА Новости Дмитрию Струговцу рассказал генеральный конструктор Ракетно-космической корпорации "Энергия", руководитель полета российского сегмента МКС, космонавт, дважды Герой Советского Союза Владимир Соловьев.

– Сообщалось о целом ряде нештатных ситуаций, с которыми пришлось столкнуться после запуска модуля "Наука". Расскажите о них.

– Перечень возникших в ходе автономного полета Многофункционального лабораторного модуля "Наука" нештатных ситуаций, к сожалению, оказался достаточно обширным. Комиссия Ракетно-космической корпорации "Энергия" закончила свое расследование, материалы переданы комиссии "Роскосмоса". После завершения работы этой комиссии определенная информация может быть предана огласке. Если говорить без конкретики, то у нас возникли проблемы двух типов: с топливной системой и датчиками. Третья проблема, связанная с программным обеспечением, возникла уже после стыковки. Несмотря на проблемы с клапанами топливной системы, из-за чего топливо в баках перераспределилось не очень удачно, и нам стало не совсем удобно с ним работать, удалось сохранить возможность проведения маневров. По замечаниям к датчиками инфракрасной вертикали мы еще проведем разбирательство с производителями, но резервирование и дублирование за счет звездных датчиков позволили сохранить режимы ориентации модуля.

– Насколько эти нештатные ситуации стали неожиданными?

– Они все были в разряде нерасчетных нештатных ситуаций, все были неожиданными.

– А насколько были серьезными?

– Все что происходило с запасами топлива и программным обеспечением – это достаточно серьезные нештатные ситуации.

– Какая-то вероятность совершенно неблагоприятного исхода существовала или у вас была уверенность успешного завершения миссии в любом случае?

– Была уверенность, что мы долетим. У меня лично она все восемь дней была. Если бы у меня ее не было, мы бы могли и не долететь. (смеется)

– Какая ситуация в этот момент царила в Центре управления полетами?

– Во-первых, основной закон: всегда нужно сохранять спокойствие, иначе ничего хорошего не выйдет. У меня был замечательный учитель Анохин Сергей Николаевич, начальник нашего летно-испытательного отдела (руководил подготовкой гражданских космонавтов – ред.). Он говорил: "Если возникает какая-то неприятность, выключи звук сирены и красную световую индикацию, первые секунды ничего не делай, а сначала подумай". По этому принципу мы и жили все восемь дней: днем, когда были сеансы связи с модулем, мы вели управление, а ночью отрабатывали меры по парированию нештатных ситуаций на наземных испытательных комплексах.

– Все восемь суток вы ночевали в Центре управления полетами?

– Практически да, и не только я. Хотел бы выразить благодарность всем своим коллегам, с которыми мы без отдыха работали все эти дни.

– Были ли примеры спонтанных идей, которые потом оказались к месту?

– Такое всегда было. Народ у нас творческий. Идей было достаточно и разных. Все они обсуждались. Но самое главное, каждую из них нужно было обязательно отработать на наземном испытательном комплексе, дельная она или пустая.

Понятно, что модуль "Наука" достаточно долго строился (его создание началось в 1995 году как дублера первого модуля МКС "Зари" – ред.). Когда имеешь дело с долгостроем, всегда со временем одни изменения наползают на другие. В прошлом году меня назначили председателем комиссии, которая более полугода изучала истинное состояние бортовых систем "Науки". Многократно ответственные специалисты рапортовали, что модуль готов, а когда мы взялись за проверку, оказалось, что, например, одна из бортовых вычислительных систем требовала капитальных доработок. Все компьютеры на МКС связаны друг с другом. И, конечно, видоизменение одной бортовой системы влечет изменения всей конфигурации. Мы нашли очень много моментов, которые надо было утрясти. Нам казалось, что мы все посмотрели, все вычистили, но оказалось, что некоторые вещи были настолько глубоко зарыты, что их невозможно было обнаружить имеющимися средствами. Та же двигательная установка, с которой возникли проблемы, предполагает наличие наземного физического аналога, который еще иногда называют проливочный макет. Это реальные баки, реальные трубопроводы. Там может быть заправлено не топливо, а вода, но не суть важна. У нас из-за ограниченных финансовых возможностей такого наземного аналога не было. И так-то модуль делали достаточно долго, так еще пришлось вместо наземного испытательного оборудования пользоваться только математическими моделями, которые не всегда правильно моделируют такие сложные процессы, как поведение жидкости в невесомости, фазовые переходы. Поэтому мы столкнулись с реальными проблемами, когда изделие уже летело.

– Действительно ли топлива после всех злоключений осталось только на одну стыковку, а вторую мог обеспечить только переход на ручное управление?

– Это слухи и сплетни. Топливо перераспределилось не очень удачно, оно не совсем эффективно было использовано во время первых коррекций, проводившихся с помощью двигателей малой тяги, но топлива хватало. А поскольку мы знали, что обязательно состыкуемся с первого раза, то и не стоит об этом говорить.

– Во время стыковки вы попросили космонавта Олега Новицкого перейти на ручной режим управления модулем, а спустя секунды отменили команду. В итоге стыковка прошла в автоматическом режиме. Был сбой системы сближения?

– Проблемы с системой стыковки "Курс" были обнаружены еще в первый день, и в принципе мы ожидали, что на последних метрах перед стыковкой с МКС придется включить телеоператорный режим управления. Космонавты к этому были готовы. Наши наземные специалисты, которые занимаются ручным режимом управления, на протяжении всей стыковки по внутренней системе связи "бомбили" меня запросами о необходимости перехода в ручной режим. Я тянул до последнего. Прекрасно понимаю, что такое ручное управление 20-тонным объектом в космосе. В какой-то момент я дрогнул, увидев, что мишень стыковки уходит из поля зрения камеры "Науки", и не очень активно попросил, чтобы Олег переходил в телеоператорный режим управления. Секунды спустя увидел, что "крест" мишени пошел назад и тут же отменил команду. Поскольку Олег – человек военный, он не торопится выполнять приказ, понимая, что вскоре может поступить команда на отмену приказа (смеется). Так что все хорошо обошлось, пристыковались в автоматическом режиме. Автоматика не подвела.

– Как вы восприняли последующие события – незапланированное включение двигателей "Науки"? Наверное, после успешной стыковки поехали домой отдохнуть, а тут такое?

– Когда произошло стягивание модуля крюками стыковочного узла, я понимал, что они его уже никуда не отпустят и, скажу откровенно, пригласил некоторых коллег попить чая у меня в кабинете. Подчеркиваю, чая. Спустя полтора часа вышли в зал управления, где оказалось, что в бортовом компьютере модуля висит признак "увод", нет признака "сцепка". Это значит, что "мозги" машины полагают, что она в автономном полете: "Как же так, я еще лечу, а вы меня уже связали". Парадоксальная ситуация сложилась, когда у нас модуль, несмотря на то, что был состыкован, его стягивали крюки, каждый выдерживает по восемь тонн на разрыв, но тем не менее в программном обеспечении модуля действует программа автономного полета. В итоге компьютер выдал команду "увод" и двигатели отработали семь секунд.

– Разве семь секунд, не 45 минут?

– Это в первый раз. Во второй раз они работали как надо (смеется). После первого включения мы задумались, потому что ситуация была совершенно нам непонятная, из области фантастики. Но не только во включении двигателей была проблема. Во время полета к МКС солнечные батареи "Науки" вырабатывали в четыре раза больше энергии, чем требовалось модулю на поддержание работоспособности систем – 200 ампер/час при расходе 50 ампер/час. Но после первого включения двигателей "Науки" нас ждали шесть витков (девять часов – ред.) в теневой зоне. А модуль был не подключен к единой электросистеме МКС. За теневой участок все системы модуля бы обесточились, и мы не смогли бы им управлять. Поэтому нам требовалось перейти на общее питание с МКС, чтобы модуль и станция были связаны по энергетике. Пришлось действовать в цейтноте. Все усложняло еще и то, что в модуле стояла старая система управления, которая и так работала с трудом в первые сутки... Я был действующим космонавтом, когда использовали такие машины. Самые старые блоки системы управления "Наукой" были изготовлены в Советском Союзе в 1986-1990 годах.

До входа в тень оставалось немного времени, а сеансов управления через наземные измерительные пункты было мало, времени для наземной отработки команд не оставалось, пришлось сразу отправлять команды на борт. Основная задача была – объединить энергосистемы модуля и МКС. И вот в последней зоне связи на последнем сеансе нам удалось обойти режим отсутствия сцепки. Это было лихо: правой рукой левое ухо почесать – электрически объединить модуль со станцией, хотя "Наука" понимала, что механически она разъединена.

Ночью уже начали разбираться, как "мозги" "Науки" поправить, чтобы она понимала, что она находится в сцепке. Сейчас-то мы горя не знаем, у нас все вычислительные машины объединены, для связи используется спутниковый контур управления.

– То есть проблема была не в каком-то датчике, который не показывал, что есть стыковка?

– Проблема заключалась в сложном программном обеспечении, в котором была допущена ошибка. В наших наземных моделях ее нельзя было выловить.

– После включения двигателя "Науки" и разворота МКС американские коллеги перепугались. Насколько обоснованным был их испуг? Насколько понимаю, наибольшая опасность была для приводов солнечных батарей, зубцы которых могли повредиться от нагрузки при незапланированном маневре.

– Через час после случившегося я разговаривал со своим коллегой Джоэлом Монталбано – руководителем программы МКС в НАСА, которого знаю с 1993 года. Спрашивал его насчет солнечных батарей. Он меня успокоил, что воздействие было в два раза меньше, чем предельное. Он сам и его команда управления полета полагают, что ничего ужасного не произошло. Ну развернулось, ну и что?

– То есть никаких претензий к нашей стороне нет?

– Инженерный состав моего уровня и ниже никогда ничего не выдвигал.

– В США каждый успех вызывает бурю эмоций у сотрудников Центра управления полетами. В России эмоции проявляют очень сдержано. Вот и стыковку "Науки" сопровождали редкие аплодисменты. Почему такое долгожданное событие не вызвало всплеска эмоций?

– Я не соглашусь. Когда модуль был состыкован, в рабочем зале, не в главном зале управления, а в рабочей комнате, прозвучал вздох облегчения, даже некие аплодисменты были, что нехарактерно для нашей работы.

– В главном зале управления от радости и облегчения даже плакали.

– Слабаки! (смеется)

– Вы спокойно восприняли факт стыковки или какое-то облегчение испытали?

– Облегчение было, конечно, но воспринял спокойно.

– Во время полета "Науки", когда официальной информации не поступало, в блогах и в прессе проходила информация о неполадках, не всегда правдивая. Насколько такая информация создавала нервозность у специалистов?

– Во-первых, те, кто работает, у них нет времени смотреть сайты и прессу. Конечно, у нас есть специально обученные люди, которые отвечают за работу с общественностью, вот они нам и докладывают, что пишут, стараясь при этом не отвлекать от основной работы.

– Сейчас модуль находится в составе станции, начинается его эксплуатация. В "Науке" расположена третья каюта российского сегмента станции. Соответственно, возникает вопрос, когда российский экипаж будет увеличен до трех космонавтов?

– Уже сейчас можно было бы увеличивать экипаж, но не мы занимаемся формированием экипажей.

– Когда космонавты приступят к работе в "Науке"?

– Уже приступили. У нас сейчас в "Науке" очень много дел. Внутри модуля на станцию была доставлена тонна различного оборудования, которое нужно было разобрать, куда-то перенести. Третьего и девятого сентября у нас планируются выходы в открытый космос для подключения модуля к системам станции. Не знаю, ограничимся ли мы двумя выходами или потребуется дополнительный. Работа ребятам предстоит очень напряженная.

– Когда на борту "Науки" стартуют первые эксперименты?

– Определенную научную аппаратуру уже подключили и тестируют. Например, систему регенерации воды из урины СРВ-УМ. Часто вижу в публикациях прессы, что аналогичная система использовалась на станции "Мир" и стоит в американском сегменте. Это неправда. У нас совершенно иная установка, работающая на других принципах. Технологии наших американских коллег можно сравнить с самоваром: кипятишь урину – получаешь воду. У нас же центрифуга, мембранные фазовые переходы, высокий КПД. Установка сейчас работает в экспериментальном режиме.

– Внутри и на поверхности модуля расположено большое количестве стоек для научной аппаратуры. А сама научная аппаратура под них есть?

– Больная тема. С научной аппаратурой дело обстоит сложно. Ее производство занимает значительное количество времени, так как к ней применимы на сегодняшний день такие же требования, что и к служебной аппаратуре, например, системам навигации, или двигателям. Мы ведем сейчас диалог с коллегами из смежных организаций о том, что готовы изготовить аппаратуру промышленным образом, без лишних на наш взгляд испытаний, и готовы гарантировать ее безопасную работу на станции. Где-то нас поддерживают, где-то проявляют понятную осторожность, когда речь идет о пересмотре ряда отраслевых положений. Поэтому, к сожалению, на сегодняшний день цикл производства научной аппаратуры занимает иногда и восемь лет, часто она не успевает за научной деятельностью и теряет актуальность.

– Внутри "Науки" доставлено оборудование для проведения биологических экспериментов с животными на борту, чего в российском сегменте давно не было, в том числе, для исследований с перепелами. А когда будут доставлены сами объекты исследований?

– Некоторые биологические эксперименты будут доставлены на кораблях "Союз" в октябре и в декабре.

– Модуль должен иметь разработанную в Европе руку-манипулятор ERA, которая должна помогать космонавтам выполнять работы на внешней поверхности станции. Сейчас манипулятор находится в сложенном состоянии. Когда его установят на модуль?

– Такие работы планируется осуществить ближе к весне во время очередного выхода в открытый космос. Всего для того, чтобы все работы с "Наукой" завершить, по оптимистической оценке необходимо 7-8 выходов. Я думаю, что потребуется около 10 выходов. Во время них, в том числе, пригодится и ERA. Этой рукой мы будем перемещать и устанавливать на "Науку" шлюзовую камеру. Сама ERA – это более роботизированный вариант канадской руки-манипулятора. У них все управление ведется вручную, с помощью джойстика. Здесь же можно задать зоны, откуда и куда нужно перенести груз, а манипулятор выполнит задачу в автоматическом режиме.

– "Наука" в свое время была наземным дублером "Зари". "Заря", как известно, строилась за американские деньги. Не могут ли США каким-либо образом претендовать на модуль?

– Не знаю. Вопрос интересный. Раньше я ничего такого не слышал.

– Гарантийный срок эксплуатации модуля "Наука" определен до конца 2027 года. Можно ли его, если такое решение будет принято, потом использовать в составе новой российской орбитальной станции?

– В моем понимании – нет. Некоторое оборудование начнет выходить за пределы гарантийного срока с 2023 года. Что-то мы продлим до 2027 года. Но я к этому вопросу отношусь очень осторожно.

– Если у "Науки" сроки годности такие короткие, что можно сказать про эксплуатирующиеся 20 лет модули "Заря" и "Звезда"? Действительно ли 80% систем модуля "Звезда" находится за пределами гарантийного ресурса?

– Мы этой информации и не скрывали. Все это указано в наших отчетах. Мы много лет предупреждаем, что пора думать о новой орбитальной станции. В декабре прошлого года я делал доклад на Совете РАН по космосу, где совершенно обосновано говорил об этом. Потом этот вопрос обсуждался на совете Военно-промышленной комиссии, затем свое совещание провел Совет главных конструкторов, на котором никто из присутствующих не дал гарантию, что за пределами 2025 года оборудование станции не выйдет из строя. На словах все убеждают, что ничего не поломается, но подписи под документом не ставят. В конце июля состоялось заседание президиума Научно-технического совета "Роскосмоса", где отмечалось, что станция дышит на ладан. Средства на обеспечение эксплуатации станции до 2025 года выделены, но после 2025 года нас ждет полный швах. В основном это касается герметичности корпуса и сложных вычислительных средств, которые выработали свой ресурс.

– Если мы затронули тему герметичности корпуса, то какова причина трещин в переходной камере модуля "Звезда", где почти два года назад была зафиксирована утечка воздуха, которая, несмотря на ремонт, продолжается до сих пор?

– Конкретная причина ее образования не ясна. Но когда она была обнаружена, исследована космонавтами, а данные переданы на Землю, материаловеды РКК "Энергия" и ЦНИИмаш сделали вывод о том, что такое поведение характерно при нарушении режима сварки корпуса. Если при сварке произошло перенагревание корпуса, ведь все тогда сваривалось вручную, и где-то сварщик мог сделать паузу, задержаться, то после длительного нахождения в вакууме сплава алюминия-магния швы становятся пористыми. Добавим сюда внутренние вибрации, которые вызывают "вибрационные узелки", резонансные явления... В итоге воздух начинает уходить. Несколько таких мест с несквозными трещинами обнаружены в модуле "Заря". Это все нехорошо и наводит на мысль, что со временем трещины начнут расползаться. Мне это очень не нравится.
Коллеги из ЦНИИмаш предлагают провести на борту МКС научно-исследовательскую работу: установить большое количество высокоточных датчиков, чтобы определить места расположения "вибрационных узелков". Убедиться, совпадают ли они с местами сварки.

– А нельзя взять герметик и замазать весь отсек?

– Переходную камеру модуля "Звезда" космонавты замазали дважды, нанесли по два килограмма герметалла по всем швам, по трещинам. Но утечка все равно продолжается. Если не держать камеру закрытой, то в сутки мы будем терять примерно полкилограмма воздуха. Поэтому переходную камеру приходится держать закрытой.

– Стыковочный узел, который находится в переходной камере, можно считать потерянным?

– Почему же. К нему продолжают стыковаться корабли. Мы его в какие-то моменты открываем для работы с "грузовиками", работ в переходной камере.

– Планов полностью его закрыть нет?

– Нет, да и зачем. В наших планах найти негерметичность и устранить ее.

– Как вы относитесь к планам продления работы станции после 2025 года?

– Я считаю, что это очень рискованное дело. И за него браться нельзя. Это "русская рулетка". Именно поэтому нам нужно уже сейчас думать о новой российской станции, чтобы не допустить паузы в пилотируемых полетах.

Вторая часть интервью о перспективах создания Российской орбитальной станции будет опубликована во вторник, 31 августа.

[zandr]

Вторая часть интервью о перспективах создания Российской орбитальной станции будет опубликована во вторник, 31 августа.

https://ria.ru/20210831/solovev-1747884554.html

Владимир Соловьев: новую станцию можем начать строить с 2027 года
Президиум Научно-технического совета "Роскосмоса" в конце июля объявил о планах разработки новой национальной орбитальной станции на замену российскому сегменту Международной космической станции. О том, зачем нужна Российская орбитальная служебная станция (РОСС), и в чем будет заключаться ее инновационность, во второй части интервью специальному корреспонденту РИА Новости Дмитрию Струговцу рассказал генеральный конструктор Ракетно-космической корпорации "Энергия", руководитель полета российского сегмента МКС, космонавт, дважды Герой Советского Союза Владимир Соловьев.
– По итогам заседания научно-технического совета "Роскосмоса" было предложено создание новой российской орбитальной станции для продолжения пилотируемой программы России. Если представить гипотетическую ситуацию, что эксплуатация МКС завершена, а новой станции нет, насколько серьезно встанет угроза потери в стране компетенций в пилотируемой космонавтике? Означает ли это, что любая, пусть даже посещаемая станция на орбите, необходима как минимум для сохранения пилотируемой космонавтики?
– Скажу даже больше, для сохранения всей космонавтики России в целом. Часто можно слышать доводы, что пилотируемая космонавтика очень затратная, но благодаря пилотируемым космическим полетам мы не только ведем в космосе необходимые стране исследования, но и значительно загружаем мощности космической индустрии России. Благодаря ей удалось сохранить многие космические предприятия, их коллективы и компетенции: создающую космические корабли РКК "Энергия", строящие ракеты "Союз" РКЦ "Прогресс" и ракеты "Протон" Центр Хруничева, Центр подготовки космонавтов, производителя скафандров НПП "Звезда" и так далее. Схема совершенно простая: нет заказов – нет денег – коллектив разбегается. Ракету – это же не табуретку сделать. Я помню начало 1990-х годов, когда посетил цеха в Самаре, где изготавливались блоки для проекта "Энергия-Буран". Все в пыли, в паутине, как в мрачных фильмах ужасов. Входишь в цех – огромные пролеты, стоят ступени ракет, баки, в углу сидит спит охранница, и полная тишина. Все брошено.
– По итогам заседания было рекомендовано начать эскизное проектирование новой орбитальной станции. Почему решили сразу начать с этого уровня, пропустив стадию аванпроекта, в котором должны были бы быть определены: заказчик станции, основные цели ее создания, решаемые задачи?
– Это не совсем так. Мы разработали что-то типа аванпроекта, просто у нас он носит название системный проект. Он был подготовлен в сентябре-октябре прошлого года, прошел несколько обсуждений на научно-технических советах РКК "Энергия" и "Роскосмоса", согласован и поддержан Военно-промышленной комиссией. ЦНИИмашу (головной научный институт "Роскосмоса" – ред.) было поручено подготовить техническое задание, а это уже предтеча эскизного проектирования. При этом хотелось бы отметить, что решение президиума Научно-технического совета носит рекомендательный характер. Поясняю. По итогам заседания создана комиссия под председательством исполнительного директора "Роскосмоса" Сергея Крикалева, которой поручено заняться подготовкой документов для выпуска в конце года постановления правительства по тематике РОСС. В этом случае мы рассчитываем получить средства и начать эскизное проектирование станции с января 2022 года.
– Какие варианты создания новой станции будет рассмотрены в эскизном проекте?
– У меня позиция такая: станция должна быть принципиально новой, и прежде всего, новой по орбитальной широте полета, то есть высокоширотной. Я считаю, что на экваториальных широтах типа орбиты МКС мы сегодня понимаем, что происходит. Новая высокоширотная орбита предполагает массу интересного и неизведанного, особенно для такой северной страны, как наша. Пилотируемых программ на высоких широтах еще не было ни у одной страны мира. Но, как и в любом деле, и это правильно, у проекта есть оппоненты. Они не возражают против новой российской станции, но предлагают, чтобы она летала с обычным наклонением 51 градус (на этом наклонении находится МКС, и работал орбитальный комплекс "Мир" – ред.). В основном, насколько я понимаю, характерное для нас наклонение в 51 градус позволит летать на эту станцию быстрее, с плавным переходом между программой МКС и РОСС, и будет не так затратно. Эти два варианта и будут рассматриваться.
– На основании каких факторов будет в дальнейшем приниматься решение о том, какой из вариантов создания новой станции выбрать? Кто будет принимать такое решение?
– Мы внесем итоги эскизного проектирования на рассмотрение научно-технического совета Военно-промышленной комиссии, затем будет принято решение Военно-промышленной комиссии, которое представят на согласование в правительство и президенту.
– Почему в ракетно-космической отрасли снова вернулись к рассмотрению варианта завершения строительства российского сегмента МКС и его последующего отделения, если весной было презентовано твердое решение о создании новой станции на основе Научно-энергетического модуля?
– Возражений тому, что Научно-энергетический модуль должен стать основой новой российской орбитальной станции особо-то ни у кого и нет. Даже наши оппоненты отчетливо понимают, что запускать его к МКС в 2025-2026 годах, когда речь идет о завершении работы станции, бессмысленно. Но некоторые специалисты предлагает отправить Научно-энергетический модуль к МКС с последующим отделением от базовой станции трех новых модулей российского сегмента – многофункционального лабораторного модуля "Наука", узлового модуля и научно-энергетического. Старую станцию таким образом можно будет в начале 2030-х годов затопить, если мы добьемся согласования завершения работ с международными партнерами, а сформированное "ядро" РОСС из трех модулей продолжит летать. В принципе, это позволит опробовать технологию беспрерывной эксплуатации на орбите.
– Сообщалось, что переделка Научно-энергетического модуля для МКС в базовый модуль новой станции займет три года. Если сейчас будет проводиться эскизное проектирование, соответственно, на этот период все работы с модулем будут приостановлены до тех пор, пока не будет принято решение что с ним делать – запускать к МКС или как самостоятельный модуль? То есть год или более он будет просто лежать в законсервированном состоянии?
– В любом случае, насколько мне известно, в нынешней Федеральной космической программе на 2022-2023 год финансирования на Научно-энергетический модуль не предусмотрено. В настоящее время с НЭМ все работы ведутся в рамках ранее выделенных РКК "Энергия" средств. Я только на прошлой неделе знакомился с ходом работ по модулю: идет прокладка трубопроводов для системы терморегулирования, готовятся динамические макеты для испытаний. Другое дело, что в зависимости от того, куда полетит модуль, придется менять то или иное оборудование. Сергей Павлович Королев говорил: "Не бойтесь остановиться и сказать себе: что-то тут не так".
– Почему вопрос создания новой станции начал активно обсуждаться с прошлого года? Связано ли это с появлением трещин в модуле "Звезда", необходимостью в этом году принять решения о продлении эксплуатации МКС на период после 2024 года, или обосновано другими причинами?
– Это связано со многими вещами. О замене МКС последние несколько лет ведутся достаточно серьезные разговоры. Впервые мы начали говорить об этом на президиуме Академии наук, а позже и на Совете РАН по космосу. Изначально обсуждать, что делать после МКС мы начали еще в 2005 году.
Что касается обоснования, то действительно, текущее состояние российского сегмента МКС вызывает некоторое беспокойство. Все началось даже не с негерметичности, а с отказа всех трех бортовых компьютеров российского сегмента несколько лет назад. Тогда глава программы МКС в НАСА Майк Саффредини звонил и требовал срочной эвакуации экипажа. Я потратил много времени, чтобы успокоить его и убедить не предпринимать резких шагов. В итоге мне пришлось даже подписать присланную из НАСА бумагу с гарантиями работоспособности российского сегмента. А через некоторое время подоспела негерметичность. В сентябре позапрошлого года мы зафиксировали стабильное падение давления, которое не с чем было связать, ни с колебаниям температуры, ни с потерей воздуха во время выходов в открытый космос. Стали разбираться. Нам крупно повезло, что негерметичность оказалась в конечном отсеке, который мы спокойно закрываем. Но перспективы, что аналогичные негерметичности могут возникнуть у других швов конструкции станции, мне, как руководителю полета, явно не нравятся. Второе уязвимое месте – иллюминаторы. На семи из них имеются глубокие каверны, что может сказаться на герметичности. В этой связи мы ввели новую процедуру измерения прогиба стекол иллюминаторов. Их, конечно, можно прикрыть герметичными крышками, но какой смысл летать на станции без иллюминаторов?
Около месяца назад состоялся Совет главных конструкторов, на котором на протяжении четырех часов с детальными докладами выступали все главные конструкторы бортовых систем российского сегмента МКС, их оппоненты. По итогам встречи стало понятно, что около 80 процентов бортовых систем российского сегмента выработали ресурс, а из этого следует, что буквально на следующий день после того, как системы полностью выработают ресурс, могут начаться непоправимые отказы, и разработчики этих систем за это уже никакой ответственности не несут, а несет эксплуатирующая организация, то есть мы – РКК "Энергия". В соответствии с межгосударственными соглашениями до 2025 года включительно мы эксплуатируем станцию, но после 2025 года требуются очень серьезные замены основных бортовых систем.
– Чем интересна концепция высокоширотной станции по сравнению с наклонением орбиты МКС? Ведь это дополнительные радиационные риски для космонавтов, это снижение массы доставляемых грузов? А функции мониторинга Севморпути и съемки территории России могут вполне успешно решать автоматические космические аппараты? Какие задачи и возможности станции на этой орбите перекрывают данные риски и возможности автоматических космических аппаратов?
– Что касается радиационных рисков, то существует два мнения. Одно: никаких особых рисков нет, а те что есть – незначительны. Второе: туда лететь нельзя. Тем не менее нужно исследовать эти высокоширотные орбиты, особенно важные для нашей северной страны. Поэтому нужно обеспечить средства радиационной безопасности экипажа, и такие работы ведутся, проводятся эксперименты по созданию эффективной защиты от радиации. Наше мнение, что такая защита возможна. Нужно понимать, что необходимо научным образом изучать проблему космической радиации, потому что в дальнейшем, когда мы займемся полетом на Луну и другие планеты, нам все равно придется столкнуться с этой проблемой.
Что касается автоматических аппаратов, то их возможности ограничены и в процессе полета практически не видоизменяемы. Нам новая пилотируемая станция нужна для того, чтобы с помощью экипажа на орбите испытывать новую аппаратуру и на основании результатов давать совместно с учеными предложения о создании более совершенной аппаратуры. Вы знаете, какие у нас сейчас в разработке наиболее продуктивные эксперименты? Это те, которые наиболее полно обеспечены запасными частями, инструментами и принадлежностями, те эксперименты, которые каким-то образом расширяют возможности приборов. Ученые на Земле и космонавт на станции начинают приборы варьировать, менять местами. Никакой автоматический аппарат так не сможет сделать. Это преимущество пилотируемой программы перед автоматами. Прислали на грузовом корабле новое оборудование – космонавт его поменял, получилось что-то новое.
– Не станет ли посещаемая высокоширотная станция шагом назад, возвратом к станциям серии "Салют", по сравнению с постоянно обитаемым "Миром" и МКС?
– У нас постоянно экипаж на МКС не потому, что он там все время нужен, а временами от некоей безысходности. Бортовые системы станции созданы таким образом, что требуют постоянного обслуживания и присмотра. Для новой стации мы предлагаем более совершенные автономные системы, которые можно было бы полностью выключить на время отсутствия экипажа, что невозможно сделать сейчас.
Есть еще одно обстоятельство: проанализировав годы беспрерывного присутствия людей на орбите, мы пришли к выводу, что экипаж на борту держать постоянно экономически не выгодно, потому что люди устают, снижается их отдача. После 100-120-х суток экспедиции начинается зона пониженной эффективности работы. Естественно, космонавты начинают уставать. Содержать в космосе людей достаточно дорогое удовольствие. Но экипаж должен присутствовать на борту, когда он там действительно нужен, а в его отсутствие системы жизнеобеспечения и ряд других систем можно выключить. Расходы становятся на несколько порядков меньше. В этом отношении новая станция – это не повторение, а новый шаг. Ведь помимо самой станции, мы хотим, чтобы ее сопровождала целая эскадра свободно летающих научных модулей, которые время от времени будут стыковаться к РОСС для замены научного оборудования, ремонта, дозаправки и необходимого обслуживания. Чем в таком случае в промежутках заниматься экипажу? Правильно, пусть возвращается на Землю, а большую половину бортовых систем, обеспечивающих среду обитания систем можно будет отключить.
– В какие сроки может быть создана новая станция?
– Как я говорил, я сторонник высокоширотной станции. Но такое наклонение орбиты не удобно из-за необходимости большей энергетики ракет-носителей для доставки того же количества грузов по сравнению с их запуском к МКС. Из этого следует, что нужны более мощные носители. Эксплуатация "Протона" в соответствии с межгосударственными решениями завершается в 2024 году. Создается "Ангара", но насколько мне объясняют коллеги, с ее помощью мы новые модули сможем запустить году этак в 2027, когда, как мы надеемся, будет готова инфраструктура на космодроме Восточный. То есть мы должны летать на МКС до 2028-2029 года, чтобы хотя бы два года перекрыть "стык" между завершением работы МКС и началом эксплуатации новой станции.
– Если сейчас ресурс российского сегмента МКС рассчитан до 2024 года, каким образом он может быть продлен до 2028 года?
– Мы составили и в конце прошлого года направили в "Роскосмос" целевую программу по модернизации тех элементов российского сегмента, которые подлежат доработке. Программа оценена в значительные средства. Например, сейчас радиоэлектронные компоненты, которые используются на МКС, уже не выпускаются. Соответственно, нужно запускать единичное производство. Это удлиняет сроки разработки, увеличивает стоимость. После 2025 года российский сегмент можно будет эксплуатировать еще 3-5 лет, но это будет стоить существенных средств.
– Что помимо финансирования требуется для создания станции?
– Потребуются специалисты. Кроме того, чтобы избежать долгостроя, я предлагаю видоизменить организационную структуру работ по станции. Я слежу за деятельностью Илона Маска, есть у него определенные вещи, которые и нам было бы очень неплохо внедрить. Речь о том, что он убедил НАСА позволить ему работать так, как он определил сам, с тем объемом испытаний, которые сам себе прописал. Но и риски взял на себя. За все неудачи платит из своего кармана. По-моему, только американское минобороны не разрешило ему пользоваться новым методом, заставляя работать в полном соответствии со старыми длительными испытательными программами. Я считаю, что нам нужно эту идею Маска взять на вооружение, провести переоценку всей системы создания ракетно-космической техники. Многие наши документы, положения и ГОСТы безнадежно устарели. И как следствие, мы создаем новую аппаратуру десятилетиями.
– Как долго после запуска базового блока, на ваш взгляд, сможет эксплуатироваться РОСС?
– Долго, в каком-то смысле бесконечно. Архитектура у станции открытая и любой модуль можно всегда выключить, свести с орбиты и заменить новым. Это то, что кардинально отличает архитектурную структуру новой станции от орбитального комплекса "Мир" и МКС.

[andr59]

Внук С.П.Королева дал интервью "Медузе" о встрече с И.Маском.

«Для нас Маск — реинкарнация дедушки» Внук Сергея Королева встретился с Илоном Маском на заводе SpaceX. А теперь рассказал «Медузе», как это было

https://meduza.io/feature/2021/09/09/dlya-nas-mask-reinkarnatsiya-dedushki

О деталях разговора договорились не сообщать.

Но мы с Илоном договорились: все, что мы обсуждали, мы оставим в стенах кабинета. Могу сказать одно — по большинству вопросов наши точки зрения совпадают.

Андрей Королев, Илон Маск и Павел Королев. 2021 год

Архив Андрея Королева

[zandr]

https://tass.ru/interviews/12905507

"Съемки в космосе — это интересно".
Космонавт Роскосмоса Антон Шкаплеров стал первым командиром корабля "Союз МС", который отправился на Международную космическую станцию (МКС) сразу с двумя непрофессиональными участниками полета — актрисой Юлией Пересильд и режиссером Климом Шипенко. Для Шкаплерова это уже четвертая длительная экспедиция на МКС. 14 ноября исполнилось десять лет с момента его первого полета на орбиту. 17 октября первые в мире представители киноиндустрии, которые побывали в космосе, вернулись на Землю с космонавтом Олегом Новицким, а Антон Шкаплеров вместе с коллегой Петром Дубровым продолжил космическую командировку.
О том, как проходили съемки фильма "Вызов" в космосе, чему космонавты научились у представителей киноиндустрии, о предстоящих экспериментах и сроках выхода в открытый космос в интервью ТАСС с борта МКС рассказал Антон Шкаплеров.

— Антон Николаевич, вы принимали участие в съемках первого художественного фильма в космосе с рабочим названием «Вызов». Какие впечатления?
— Работа понравилась тем, что она была очень интересной. Впервые я участвовал в съемках настоящего художественного фильма. Этим занимался профессиональный режиссер Клим Шипенко.

— У вас возникали сложности во время съемок?
— Сложности, конечно, были. Я не профессиональный актер, поэтому самое первое, с чем я столкнулся, — это необходимость учить текст, чем я раньше не занимался. Обычно мы на камеру или рассказываем своими словами, или читаем текст, который бежит по экрану. Здесь надо было выучить не просто какое-то стихотворение, а именно живую прозу, разговор, который должен соответствовать сценарию.
Вторая сложность была в том, что потребовалось снимать очень много дублей. Это было связано не только с тем, что режиссер хотел услышать определенную интонацию той или иной фразы (даже одно предложение можно было снимать десять и более раз, пока режиссер не добивался той интонации, которая ему нужна), но и с постоянной сменой светотеневой обстановка на станции. Основной свет при съемках мы получали из иллюминаторов, при этом каждые 45 минут происходит рассвет и закат, поэтому и Климу приходилось постоянно поддерживать определенную световую обстановку за счет искусственного освещения. То есть ему постоянно приходилось включать те или иные светильники, направлять их в определенную сторону, чтобы, когда люди будут смотреть фильм на экране, они не заметили изменения светотеневой обстановки.

— Вы для себя переняли опыт работы с камерой?
— Мы поняли, что светотеневая обстановка — это очень сложное дело, поэтому перед съемками необходимо добиться, чтобы то, что мы хотим увидеть на экране, было в хорошем освещении. Также необходимо готовить к съемкам так называемую съемочную площадку — то, что окружает нас, то есть добиваться того, чтобы на экране не попадались ненужные вещи, которые портят картинку.

— Какими работами вы занялись с Петром Дубровым на МКС в первую очередь после отстыковки «Союза МС-18» с киноэкипажем?
— Во-первых, мы выспались. Расстыковка проходила ночью, и мы только под утро (около шести утра) пошли спать. Поэтому первое, что мы сделали, — выспались, учитывая, что 12 дней съемок на станции проходили в очень плотном графике, нам приходилось съемками заниматься не только в рабочее, но и в свое личное время. Подустали.
После того как мы выспались, мы начали приводить станцию в порядок. Ведь за время работы киноэкипажа российский сегмент был адаптирован для съемок, очень много предметов и оборудования перемещалось из одного модуля в другой, было необходимо привести все в соответствие с базой данных, которая находится на станции.

— Основная часть съемок проходила в многоцелевом лабораторном модуле (МЛМ) «Наука»?
— Нет. Основная часть съемок проходила не там. Думаю, 30% было снято в многоцелевом лабораторном модуле «Наука», где-то треть была снята в нашем главном служебном модуле «Звезда», около 30% осталось на все остальные модули.

— Какие эксперименты сейчас проводятся в модуле «Наука»?
— Пока в модуле «Наука» не проводятся никакие эксперименты, потому что мы занимаемся его интеграцией ко всей станции: устанавливаем необходимое оборудование, чтобы проводить эксперименты. Думаю, что в ближайшем будущем, когда хотя бы их часть будет установлена, мы начнем первые эксперименты в модуле «Наука». На сегодняшний день я проверяю блоки и оборудование системы регенерации воды из урины, которая установлена в МЛМ. Надеюсь, в ближайшее время мы ее запустим и она будет работать, давать нам дополнительную воду на станцию.

— Первым жильцом каюты в модуле «Наука» стал Олег Новицкий, который 17 октября покинул МКС. Сейчас каюта пустует?
— Через несколько дней после посадки «Союза МС-18» Петр Дубров занял каюту в МЛМ, объяснив тем, что, отлетав полгода (космонавт находится на борту МКС с апреля — прим. ТАСС), хочет сменить обстановку, в чем я его и поддерживаю. Я был не против.

— Следующий выход в открытый космос по программе интеграции модуля «Наука» ожидается в следующем году. Когда он планируется?
— Первый выход в открытый космос ожидаем в конце января следующего года.

— Ранее Роскосмос сообщил, что Белгородский государственный технологический университет им. В.Г. Шухова и Центр подготовки космонавтов изобрели многослойный полимер — углеродный композит для защиты от космического воздействия. Его планировали испытать во время вашей экспедиции. Когда стартует эксперимент?
— Доставка оборудования ожидается на февральском грузовом корабле «Прогресс МС-19», поэтому эксперимент начнется буквально по прибытии на станцию корабля. Он будет проходить не один месяц, а годы, чтобы получить данные, как этот полимер защищает от космической радиации. Первая часть эксперимента будет проходить внутри станции. Вторая — за ее пределами. То есть экспонироваться этот материал будет в том числе на внешней стороне станции, в открытом космосе.

— В чем будет заключаться эксперимент?
— На станцию будет доставлено оборудование: тубус, сделанный из специального композитного полимера, который защищает от радиации, в него будет помещен датчик-дозиметр, такой же дозиметр будет экспонироваться рядом. Внутри станции, я думаю, они будут размещены в одной из кают, в которой проживают космонавты, с периодичностью где-то раз в две недели — месяц будут считываться данные с дозиметра, чтобы понять, в какой степени композит защищает от радиации.

— Во время этой экспедиции вы впервые добирались до станции при помощи двухвитковой схемы. Как вы ее оцениваете?
— Стыковку со станцией через три часа после старта я оцениваю очень хорошо. Мне есть с чем сравнить. В первом полете я летел двое суток до станции, понимаю, как тяжело находиться втроем в очень маленьком, тесном объеме, где, к сожалению, даже невозможно подогреть себе пищу, да и сам процесс адаптации шел довольно тяжело. На станции, где большой объем, адаптироваться намного легче.

— Как быстро в этот раз вы адаптировались к невесомости?
— Я думаю, что адаптации практически не было, я не почувствовал смены для организма земных условий на невесомость, видимо, сказался опыт полуторагодовой жизни в космосе и организм это вспомнил без каких-либо проблем, медикаментов. После прилета спокойно начал жить и работать на станции.
Беседовала Екатерина Москвич

[zandr]

https://www.militarynews.ru/story.asp?rid=2&nid=562340&lang=RU

Дмитрий Рогозин: ожидаем от NASA официального предложения продлить работу МКС
       Москва. 15 декабря. INTERFAX.RU - Глава госкорпорации "Роскосмос" Дмитрий Рогозин в интервью "Интерфаксу" рассказал о будущем МКС, возобновлении перекрестных полетов с NASA и строительстве космодрома "Восточный".

      - В сентябре вы сопровождали президента России в ходе поездки на космодром Восточный. Как идет строительство? В каком году планируется достроить космодром?
       - Состояние объектов на Восточном президент России смог оценить еще на подлете к космодрому. Действующий комплекс для запуска ракет "Союз-2" - это объект первой очереди, который находится в строю уже пять лет. С него поведено 10 пусков, и все они успешные.
       Также глава государства посетил строящийся стартовый комплекс космического ракетного комплекса "Ангара", работы по которому развернуты на площади более 200 гектаров.
       Плановые сроки создания объектов, обеспечивающих непосредственно пуск – 2023 год, а в целом объектов наземной инфраструктуры второй очереди – 2025 год.
       По результатам посещения президент подчеркнул, что космодром Восточный является важнейшей стройкой государственного значения и потребовал выдержать намеченные сроки создания второй очереди, а также сроки первых полетов с использованием ракеты-носителя "Ангара".

       - Вы показывали президенту на Восточном макет корабля "Орёл". Как продвигаются работы по этому проекту?
       - Что касается пилотируемого транспортного корабля нового поколения "Орёл", то сроки его испытаний остаются прежними: первый запуск в беспилотном режиме - 2023 год.

       - Ранее вы говорили, что "Орел" может совершить первый полет не к МКС, а к новой станции. Принято ли уже по ней окончательное решение? Правда ли, что она, как говорят будет стоить около 6$ млрд?
       - По результатам заседания Научно-технического совета Госкорпорации "Роскосмос" рекомендовано начать разработку эскизного проекта Российской орбитальной служебной станции в 2022 году. По результатам этих работ будут определены её цели, задачи, тактико-технические характеристики, функциональные возможности и оценочная стоимость, а также будет принято соответствующее решение о её создании.

       - Какие планы по программе МКС? До какого года она может эксплуатироваться?
       - На сегодняшний день партнерами по программе МКС, в том числе и Россией, принято решение об ее эксплуатации до 2024 года включительно.
       Вместе с тем уже сейчас национальные космические агентства-партнеры по программе МКС заявляют о намерении продлить эксплуатацию станции до 2028-2030 года. В частности, на заседании Многостороннего координационного совета программы МКС, состоявшегося в июле этого года, представители всех национальных космических агентств стран-партнеров, в том числе госкорпорация "Роскосмос", подтвердили, что при должном техническом обеспечении станция способна эксплуатироваться на низкой околоземной орбите вплоть до 2030 года.
       Партнерами практически завершена работа по оценке технической возможности продления срока эксплуатации элементов станции до этого срока. Ожидаем в ближайшее время от NASA, как координатора программы МКС, официального предложения о продлении полета МКС до 2028-2030 годов. Роскосмос также проводит соответствующие работы. Окончательное решение о продлении работы МКС и продолжении участия России в программе принимается на уровне правительства Российской Федерации. Какое будет принято решение, будем ли мы продлевать эксплуатацию станции после 2024 года, увидим в ближайшее время. Одним из наиболее важных условий при принятии решения о дальнейшей судьбе МКС станет обеспечение безусловной безопасности членов экипажа на её борту.
       Другой важный аспект - обеспечение присутствия российских космонавтов на низкой околоземной орбите, непрерывность их подготовки и поддержания квалификации. При принятии решения о продлении срока эксплуатации МКС или выхода из программы нужен комплексный анализ вопросов, связанных с состоянием российского сегмента МКС и уровня готовности новой российской станции РОСС для того, чтобы российским космонавтам было куда летать.
       В то же время о наших планах лучше слов говорят действия: в этом году мы отправили к МКС новый модуль "Наука", ресурс которого рассчитан минимум на 10 лет, запустили узловой модуль. Мы продолжаем развивать российский сегмент, и у нас большие планы по его активному использованию в ближайшие годы.

       - Каким вам видится будущее российско-американского сотрудничества в космосе в контексте санкций со стороны США??
       - США остаются нашим важным партнером по космической деятельности. Несмотря на санкционную риторику, продолжается наше сотрудничество по программе МКС и в ряде научных проектов (научная аппаратура "ХЕНД", "ЛЕНД", "ДАН", совместный проект космической обсерватории "Спектр-РГ" и др.). Прорабатывается возможность организации совместно с американскими партнерами так называемых "перекрестных" полетов российских космонавтов на американских кораблях и американских астронавтов - на российских кораблях.
       Кроме того, несмотря на формальный отказ от участия в проекте по созданию окололунной платформы Gateway, мы готовы продолжить диалог с NASA в части гармонизации технических стандартов и взаимной увязки интерфейсов для осуществления возможного взаимодействия экипажей.
       В этой связи хочу сказать о деструктивной роли санкционных мер в отношении ряда предприятий российской ракетно-космической промышленности услугами которых, пользуются, в том числе, наши американские партнеры. Я говорю о ЦНИИмаш, в составе которого работает Центр управления полетами, задействованный в обеспечении эксплуатации МКС, и Ракетно-космическом центре "Прогресс", который обеспечивает доставку грузов и экипажей на ту же станцию. Считаю необходимым пересмотреть ведение подобной антироссийской политики в целях обеспечения безопасности в космосе и поступательного развития российско-американского взаимодействия в космической деятельности.

       - В каком году может произойти возвращение к программе перекрестных полетов?
       - Недавно состоялся визит делегации NASA. Мы обсудили с американскими партнерами большое количество вопросов, включая пилотируемые программы, фундаментальные космические исследования, эксплуатацию МКС, а также повышение эффективности использования станции, например, проведение на борту МКС космических экспериментов в обеспечение отработки технологий освоения дальнего космического пространства и медико-биологического обеспечения полетов в космос. Вопрос организации перекрестных полетов также был в повестке встречи. Мы надеемся, что в результате достигнутых договоренностей первый такой полет состоится уже осенью 2022 года.
       Для нас крайне важно не только продолжать успешное взаимодействие по уже существующим проектам, но и обратить внимание на развитие перспективных направлений для взаимовыгодного сотрудничества наших стран в области космоса.

       - Перейдем к другому партнеру России – Китаю. Каким может быть объем участия России в совместном с Китаем проекте по созданию лунной станции?
       - Китай действительно является стратегическим партнером для России, и запуск столь масштабного совместного проекта подчеркивает значимость укрепления и продвижения научно-исследовательского взаимодействия не только для России и Китая, но и для всего человечества.
       Международная научная лунная станция - это комплекс экспериментально-исследовательских средств, создаваемый на поверхности и/или на орбите Луны, который предназначен для проведения многопрофильных и многоцелевых научно-исследовательских работ, включая исследование и использование Луны, лунные наблюдения, фундаментальные исследовательские эксперименты и проверку технологий с возможностью длительной беспилотной эксплуатации с перспективой присутствия человека на Луне.
       Российская сторона совместно с китайскими партнерами будут сотрудничать в области планирования, обоснования, проектирования, разработки, внедрения и эксплуатации Международной научной лунной станции, включая использование совместных достижений с привлечением международных партнеров.
       Проект по созданию такой станции является серьезным шагом в исследовании Луны, поэтому он открыт для доступа всех заинтересованных стран и зарубежных партнеров. Важно подчеркнуть, что сотрудничество в рамках данного проекта будет осуществляться на принципах равноправного партнерства, открытости и консенсуса при принятии решений, чего нет, например, в программе окололунной станции Gateway и что стало причиной нашего выхода из этого проекта.

       - Зарубежные заказы составляют для российской пусковой кампании крупную долю. Взять те же запуски спутников OneWeb. Успеваете ли осуществить все запланированные на этот год пуски OneWeb?
       - На 2021 год мы запланировали семь пусков с космическими аппаратами OneWeb, шесть из которых с российских космодромов (по три пуска с космодромов Байконур и Восточный) и один с Гвианского космического центра. По состоянию на декабрь этого года Роскосмос осуществил семь пусков с космическими аппаратами OneWeb (два с Байконура и пять с Восточного). До конца года по просьбе заказчика мы планируем осуществить еще один пуск – 27 декабря с Байконура. Пуск с Гвианского космического центра по инициативе европейского оператора пусковых услуг - Arianespace перенесен на 2022 год.

       - А сколько пусков запланировано на следующий год?
       На 2022 год предварительно планируется семь пусков с аппаратами OneWeb, из которых шесть - с российских космодромов и один - с космодрома Куру.

       - А что будет с проектом "Морской старт"?
       - Я считаю необходимым сохранить этот ракетно-космический комплекс. Для этого Роскосмосом, ЗАО "Группа компаний С7", Росатомом и заинтересованными федеральными органами исполнительной власти проводится работа по определению оптимального способа реализации данного проекта.

       - Когда у нас появятся космические роботы, способные заменить человека в межпланетных полётах?
       - В целом сегодня все автоматические космические аппараты, в том числе по исследованию Луны и других небесных тел работают без участия человека, в какой-то степени их тоже можно назвать роботами.
       Если говорить о роботах, которые могли бы заменить именно человека, например, при проведении особо опасных работ в космосе, то в этом направлении госкорпорация "Роскосмос" тоже действует. Первый эксперимент, если вы помните, был проведен в 2019 году в рамках космического эксперимента "Испытатель". Речь идет о полете робота FEDOR на Международную космическую станцию. В ходе эксперимента мы проверили возможности использования антропоморфным роботом ручного инструмента, который находится на борту Международной космической станции, например, гаечного ключа или отвертки. Все операции были выполнены успешно.
       Созданный научно-технический задел мы будем использовать при дальнейшем развитии этого направления, в первую очередь, в рамках подготовки целевой работы "Теледроид". Это антропоморфный робот, предназначенный для проведения работ в открытом космосе. Он будет установлен на внешней поверхности станции для проведения операций, которые обычно выполняют космонавты во время выходов в открытый космос. Таким образом мы планируем отработать технологии операционной поддержки деятельности космонавтов на борту орбитальной станции, а также ряд других критически важных технологий для применения в перспективной космической робототехнике. Эти технологии потребуются нам в дальнейшем при освоении планет и других космических объектов.

[Иоан]

Дмитрий Баранов: "В 2021 году мы обеспечим 22 пусковых кампании"

Самарские ракеты-носители семейства "Союз-2" обеспечивают практически все российские пусковые миссии, они - "лицо" нашей космонавтики на рынке пусковых услуг. Но их время уходит. О том, как идет освоение производства новой ракеты среднего класса "Союз-5", о переводе ракет на новые виды топлива и о разработке перспективных космических аппаратов Волга Ньюс рассказал генеральный директор АО "Ракетно-космический центр "Прогресс" Дмитрий Баранов.

- Недавно глава Роскосмоса Дмитрий Рогозин оценил потенциал эксплуатации ракет-носителей семейства "Союз-2" в 9-10 лет. Какими видятся перспективы их использования для снабжения МКС и доставки туда экипажей, сколько пусков год в среднем может для этого потребоваться?

- На сегодняшний день ракеты-носители "Союз-2" остаются единственным российским средством доставки транспортных грузовых и пилотируемых кораблей к Международной космической станции. Мы планируем осуществлять порядка пяти запусков данных носителей по программе МКС в год.

- На 8 декабря ракеты-носители "Союз-2" обеспечили 21 пусковую миссию. Сколько еще пусков можно ожидать до конца этого года и каким по интенсивности пусковой деятельности ожидается 2022 год?

- До конца года РКЦ "Прогресс" предстоит осуществить еще один пуск ракет-носителей "Союз-2", а всего за 2021 год мы обеспечим 22 пусковых кампании. В 2022 году запланировано примерно такое же количество пусков ракет "Союз-2", но окончательно оно будет определяться готовностью полезной нагрузки.

- На космодроме "Восточный" ведутся работы по подготовке инфраструктуры к переводу космического ракетного комплекса "Союз-2" на нафтил РГ-1. Планируются ли аналогичные работы на космодромах Байконур, Плесецк и в Гвианском космическом центре, чтобы полностью перевести семейство "Союз-2" на нафтил?

- Действительно, в настоящее время проводится перевод стартовых систем космодрома Восточный для запусков ракет-носителей "Союз-2" с керосина Т-1 на нафтил. На стартовых площадках других космодромов такие работы не ведутся.

- Каковы перспективы ракет-носителей легкого класса "Союз-2.1в"? Есть ли необходимость перепроектировать эту ракету под другой двигатель в связи с ограниченным количеством двигателей НК-ЗЗА из сохранившегося задела?

- Что касается перспектив использования ракеты-носителя легкого класса "Союз-2.1в", то ее эксплуатация будет продолжаться до полного израсходования задела двигателей НК-33, запас которых гарантирован до 2026 года. Однако, учитывая имеющуюся сегодня периодичность запусков ракет-носителей "Союз-2.1в", срок использования может быть значительно увеличен.

Параллельно ПАО "ОДК - Кузнецов" за счет собственных средств проводит работы по восстановлению производства двигателей НК-33.

- Как вы оцениваете ход подготовки производства новой ракеты-носителя "Союз-5" и каковы шансы вывести ее на летно-конструкторские испытания в срок?

- Подготовка производства ракеты-носителя "Союз-5" в АО "РКЦ "Прогресс" ведется согласно установленным срокам. Работы по изготовлению опытных образцов на основных предприятиях-соисполнителях составных частей опытно-конструкторской работы также реализуются в заданные сроки.

- Ракеты-носители "Союз-СТ-А" и "Союз-СТ-Б" работают с экваториального космодрома Куру, и это одно из их конкурентных преимуществ семейства ракет "Союз-2". Если адаптировать "Союз-5" под комплекс "Морской старт", он тоже сможет работать с экватора. Ведутся ли сейчас такие работы?

- В настоящее время ведется конструктивная проработка модификации ракеты-носителя "Союз-5" для "Морского старта". Это позволит до начала летно-конструкторских испытаний космического ракетного комплекса "Союз-5" оптимизировать конструкцию изделия на этапе его разработки и в дальнейшем сократить затраты на наземную экспериментальную отработку модификации ракеты-носителя.

Вопросы технической проработки касаются не только ракеты-носителя, но и создания портовой инфраструктуры ракетно-космического комплекса "Морской старт" (в том числе технических комплексов для подготовки ракеты-носителя и разгонного блока). В настоящий момент ведется оценка экономической стороны данного вопроса и отработка возможных рисков и перспектив.

- В конце 2018 года было заявлено о планах создания силами РКЦ "Прогресс" ракеты-носителя с двигателем РД-180. Есть ли движение по этому проекту?

- В текущем году АО "РКЦ "Прогресс" подготовлены материалы научно-технического отчета по ракете-носителю "Союз-6". Они переданы головному разработчику - ПАО "РКК "Энергия". Эскизное проектирование запланировано по итогам рассмотрения научно-технического отчета по космическому ракетному комплексу с ракетой-носителем "Союз-6" в Госкорпорации "Роскосмос".

- Как вы оцениваете ход работ по ракете "Амур-СПГ"?

- Работа по созданию ракеты-носителя "Амур" ведется достаточно активно, но высокий коэффициент новизны разрабатываемой ракеты-носителя привел к тому, что команда, участвующая в разработке, столкнулась с целым рядом технических вызовов. Решение выявленных технических задач потребовало подключения к проекту ведущих институтов и предприятий, в том числе и смежных отраслей.

В настоящее время проект продолжается в содружестве с ПАО "Газпром". На сегодняшний день проведены рекогносцировочные работы на месте будущего комплекса запуска, выработаны основные направления сотрудничества с ПАО "Газпром" в части привлечения Амурского ГПЗ.

Параллельно с проектом "Амур-СПГ" полным ходом ведутся работы по созданию ракетного двигателя-прототипа на компонентах топлива "жидкий кислород + СПГ". С учетом оптимизации конструкции двигателя второй ступени ракеты-носителя "Амур" в первой половине 2022 года ожидается комиссионное рассмотрение материалов дополнений к эскизному проекту на космический ракетный комплекс "Амур-СПГ" и по результатам защиты дополнений к эскизному проекту будет приниматься решение о переходе к следующим этапам работ.

- Насколько критична для космической отрасли кампания по борьбе с "углеродным следом"? Реален ли риск применения углеродного налога к пусковым кампаниям в интересах зарубежных заказчиков, в частности, при запусках из Гвианского космического центра?

- Сжиженный природный газ (как ракетное топливо) в сочетании с жидким кислородом имеет целый ряд преимуществ по сравнению с использованием обычного углеводородного топлива (Т-1, ТС-1). Одним из основных преимуществ является полнота сгорания, которая влияет на уровень выброса в атмосферу окиси углерода (СО).

Что касается таких определений, как "углеродный след" и "углеродный налог", то в рамках создания космического ракетного комплекса "Амур-СПГ" и ракеты-носителя "Амур" в частности они не используются. При этом пуски ракеты-носителя "Амур" будут осуществляться только с космодрома "Восточный" в соответствии с требованиями технического задания на разработку эскизного проекта.

- Будет ли сжиженный природный газ на "Амуре-СПГ" единственным ответом "Роскосмоса" на "антиуглеродный" вызов и как видится в этом свете идея применения СПГ и жидкого водорода на перспективных российских носителях?

- В соответствии с требованиями технического задания на космический ракетный комплекс "Амур-СПГ" в рамках эскизного проекта были сформированы варианты дальнейшего развития темы использования СПГ как ракетного топлива в перспективных проектах, включая проект создания ракеты-носителя сверхтяжелого класса.

Несмотря на ряд преимуществ СПГ, решение о применении его в качестве одного из компонентов топлива на ракете-носителе сверхтяжелого класса должно приниматься не столько исходя из конструктивных решений, заложенных в конструкцию ракеты-носителя, а в первую очередь исходя из целевых задач выведения, а также наличия соответствующих полезных нагрузок (космических аппаратов).

- "Роскосмос" остановил работы по космическому комплексу сверхтяжелого класса. К каким последствиям для РКЦ "Прогресс" это привело - в частности, по возврату средств в оплату выполненных работ?

- Порядок расторжения государственного контракта предусматривает принятие заказчиком работ по фактически выполненным и подтвержденным затратам. Остаток денежных средств будет возвращен в установленном порядке в бюджет Российской Федерации. Негативных последствий на АО "РКЦ "Прогресс" данная процедура не окажет.

- Общая черта известных проектов ракет-носителей сверхтяжелого класса - большие диаметры центральной ступени. Это отличало и ракету-носитель "Энергия", в производстве которой участвовал РКЦ "Прогресс". Везти такие изделия по железной дороге невозможно. Считаете ли вы актуальным создание российского воздушного средства доставки ступеней большого диаметра - например, на базе транспортного самолета Ан-124 "Руслан" по примеру системы ВМ-Т "Атлант"?

- Создание средств доставки по технологии перевозки, реализованной для ракеты-носителя "Энергия", может быть целесообразным в случае использования крупногабаритных ступеней. При этом, учитывая необходимость транспортирования всех составных частей ракеты-носителя сверхтяжелого класса, более привлекательной является водная транспортировка.

Облик ракеты-носителя сверхтяжелого класса, разработанный в рамках опытно-конструкторской работы "Элементы СТК", предусматривает транспортирование составных частей ракеты-носителя сверхтяжелого класса в том числе и авиационным транспортом - самолетом Ан-124.

- Сроки запуска космических аппаратов дистанционного зондирования Земли серии "Ресурс-П" №№ 4 и 5 были перенесены. Когда можно ожидать завершения их производства и каковы по вашей оценке главные факторы, вызывающие задержку?

- Завершение производства космических аппаратов "Ресурс-П" №4 и №5 можно ожидать после поставки бортовой аппаратуры от предприятий кооперации, проведение окончательной сборки изделий и испытаний. Главные факторы, вызывающие задержку изготовления космических аппаратов, связаны со сложностями на предприятиях кооперации.

- Когда можно ожидать завершения работ по анонсированному ранее аппарату ДЗЗ "Ресурс-ПМ"?

- Сроки завершения создания космического аппарата "Ресурс-ПМ" определены государственным контрактом.

- РКЦ "Прогресс" выиграл тендер на разработку, производство и формирование группировки малых космических аппаратов ДЗЗ "Аист-2Т". Чем важна эта разработка для российской космонавтики?

- Важность данной работы обусловлена тем, что разрабатываемые малые космические аппараты (МКА) "Аист-2Т" являются пока единственными аппаратами в Госкорпорации "Роскосмос", на которые предусматривается установить одновременно по два оптико-электронных комплекса, предназначенных для однопроходной стереосъемки протяженных маршрутов. Информация стереосъемки будет использоваться в первую очередь для формирования цифровых моделей местности и рельефа.

Использование разрабатываемой орбитальной группировки из двух МКА "Аист-2Т" позволит оперативно обновлять цифровую модель местности и рельефа всей территории России. Кроме того, по таким основным тактико-техническим параметрам, как линейное разрешение, ширина полосы съемки и производительность малого космического аппарата, "Аист-2Т" существенно превосходит эксплуатируемые сейчас МКА "Канопус-В".

Также эта разработка важна еще и тем, что дает нам возможность опробовать некоторые новые подходы к проведению опытно-конструкторских работ, которые позволяют сократить сроки их выполнения, снизить их стоимость и повысить качество. Так, например, контроль работ по созданию конструкторской документации осуществляется не военным представительством, а головными научно-исследовательскими институтами во главе с АО "ЦНИИмаш". А для наземной экспериментальной отработки широко используются методы цифрового моделирования.

- Аппараты "Аист-2Т" проектируются на базе успешно летающего 5,5 года "демонстратора технологий" "Аист-2Д". Видите ли вы необходимость расширения этой линейки малоразмерных и недорогих аппаратов за счет установки других комплексов аппаратуры ДЗЗ - например, с радиолокационной?

- По результатам эксплуатации демонстратора нашей малоразмерной платформы "Аист-2Д" мы видим эффективность примененных технических решений. И в настоящее время ищем возможность использовать эту платформу в новых важных для страны проектах. Так, например, ведутся проработки использования данной платформы в рамках ФЦП "Сфера" и в разработках малых космических аппаратов по заказу иностранных заказчиков.

- Каковы перспективы появления заказов на разработку аппаратов ДЗЗ с массой в 1,5-2 раза меньшей, чем у линейки "Аист-2" (условно, спутников "Аист-3"), предложения по которым прорабатывались специалистами Самарского университета, активного участника разработки "Аиста-2Д"?

- Прогресс не стоит на месте. Те целевые характеристики, которые ранее достигались на космических аппаратах массой порядка шести тонн, сейчас можно реализовать на малых космических аппаратах, аналогичных спутникам серии "Аист-2". Всем очевиден текущий тренд формирования орбитальных группировок из многих аппаратов массой 100-250 кг. И конечно, РКЦ "Прогресс" ведет проработки создания аналогичных космических аппаратов.

В настоящее время есть все основания полагать, что наши усилия по разработке спутниковой платформы массой порядка 100-150 кг дадут свои результаты в виде реальных контрактов - точно так же, как наши усилия по разработке платформы "Аист-2" через определенное время тоже принесли плоды в виде реальных контрактов.

- Из-за COVID-19 в 2020 году РКЦ "Прогресс" почти месяц работал минимальным составом персонала. Как вы оцениваете риски нарушения графиков выполнения заданий из-за пандемии самарскими аэрокосмическими предприятиями (ракеты, спутники, двигатели) и особенно - вашими партнерами по кооперации в 2021 году?

- Важнейшей функцией РКЦ "Прогресс" в частности, является обеспечение выполнения Гособоронзаказа. С учетом сложнейшей обстановки, вызванной эпидемией COVID-19, отрасль в целом справилась с поставленными задачами. Говоря о рисках, хочу отметить, что функционирование предприятий как организационно-технических систем осуществляется на основе тех же принципов, что заложены в нашу технику: прогнозирование, резервирование, обеспечение отказоустойчивости и т.п.

- Оценивали ли вы ущерб от пандемии, и если да, то о каких масштабах ущерба может идти речь?

- Главным ущербом - колоссальной потерей - являются ушедшие из жизни сотрудники наших предприятий. Эта потеря невосполнима. На предприятиях ракетно-космической отрасли жесточайшим образом соблюдается и контролируется особый режим социального взаимодействия (маски, социальное дистанцирование) и высокий процент вакцинированных. Благодаря этим мерам нам удалось сдержать рост заболеваемости.

- РКЦ "Прогресс" подпал под антироссийские санкции. Какие проблемы это повлекло и какой эффект дало импортозамещение?

- Работа по импортозамещению велась нами задолго до введения санкций. Большинство позиций уже обеспечивается 100% отечественной электронной компонентной базой. Ряд компонентов, однако же, был не в полной мере переведен на отечественные комплектующие, что вызвало определенные трудности при разработке и отработке изделий ракетно-космической техники. Нужно отметить, что данные трудности не носят блокирующий, критический характер. Все они по большей части преодолены.

- Во время рабочей поездки в Самару Дмитрий Рогозин говорил о высоком уровне подготовки кадров для космической отрасли в Самарском университете. Он также справедливо отметил, что для молодых специалистов нужны амбициозные задачи. Какие перспективные проекты могли бы: стать такими задачами?

- Действительно, уровень подготовки самарскими вузами специалистов для нашей отрасли традиционно остается высоким. Эта сфера - одна из самых престижных, наряду со здравоохранением и образованием.

Мы понимаем необходимость повышения уровня за счет новых амбициозных проектов, которые сами по себе являются стратегическими, так как двигают вперед и науку, и технологии и, что немаловажно, повышают престиж отрасли. В РКЦ "Прогресс" ведется работа над перспективной многоразовой ракетой-носителем, проектируются новейшие космические системы. И все это в тесном взаимодействии с учебными заведениями и научным сообществом.

- Как вы оцениваете деятельность НОЦ "Инженерия будущего" по космической тематике? Какие совместные проекты реализуются с НОЦ или планируются к реализации?

- Деятельность НОЦ основана на свойстве эмерджентности систем: чем больше связей между элементами, тем система более "живая" и способна к развитию. Миссия НОЦ в этом плане крайне важна: помогать устанавливать связи между элементами.

В настоящее время РКЦ "Прогресс" и НОЦ обсуждают несколько проектов, направленных на развитие центра коммерческого космоса в Самаре. Проекты, если их жизненный цикл представить в виде кривой, находятся пока еще в районе начала системы координат. Надеемся, что после завершения начальной фазы проект, и, соответственно, кривая, его обозначающая, покажет экспоненциальный рост. РКЦ "Прогресс" делает для этого все необходимое.

- Планирует ли РКЦ "Прогресс" участвовать в создании в Самаре планетария, строительство которого запланировано на ближайшие годы?

- Мы обязательно окажем экспертное содействие при строительстве самарского планетария.

[zandr]

https://tass.ru/interviews/13192561

Саманта Кристофоретти: не я выбрала космос, а космос выбрал меня

  Саманта Кристофоретти  © ESA–S. Corvaja, 2014

Первая в Европе женщина — командир МКС приступила к тренировкам в России. Запуск очередной экспедиции на Международную космическую станцию запланирован на весну следующего года на пилотируемом корабле Crew Dragon компании SpaceX с космодрома на мысе Канаверал, но специалист прибыла в Россию для прохождения одного из этапов подготовки. Накануне приезда астронавт Европейского космического агентства (ЕКА) Саманта Кристофоретти рассказала в интервью ТАСС о чувстве ответственности, роли женщин в космосе, отношениях с коллегами и возможностях космического туризма.

— Скоро вы отправитесь во второй раз на МКС, на этот раз в качестве командира. Вы — первая женщина-астронавт из Европы, которая возглавит космическую миссию. Какие задачи стоят перед вами и какую ответственность накладывает ваша роль в этом полете?
— По сравнению с предыдущим полетом, когда на мне не лежала обязанность командира, на этот раз мне нужно обладать более обширным видением ситуации. Я должна быть еще более внимательной и готовой к любым трудностям, как моим, так и моих коллег на МКС, а также команды на Земле, чтобы разрешить любую проблему прежде, чем она может превратиться в угрозу безопасности или стать препятствием для выполнения нашей работы. Это могут быть проблемы организационного характера, личные затруднения или сложности отношений, усталость или проблемы коммуникации. Редко возникают проблемы чисто технического характера, потому что в этом смысле мы отлично подготовлены и обладаем любыми необходимыми ресурсами для выполнения наших задач. Наконец, если на борту возникает чрезвычайная ситуация, на мне лежит ответственность за осуществление всех предусмотренных процедур для гарантий безопасности экипажа и сохранения космической станции (именно в таком порядке).

— Ваша предыдущая миссия называлась "Футура" ("Будущая"), что символично, потому что слово использовано в женском роде. Как изменилась роль женщин в области космических исследований, какое место они занимают в этой сфере?
— Космические исследования — это очень широкое понятие, и я затрудняюсь говорить в целом. Если же говорить о мире астронавтов, частью которого я являюсь, думаю, что с новым отбором у нас будет больше женщин в европейском корпусе астронавтов. На протяжении более чем десяти лет я оставалась единственной европейской женщиной-астронавтом, но это скоро изменится. В России есть Анна Кикина (единственная женщина в отряде космонавтов Роскосмоса — прим. ТАСС), и, надеюсь, многие другие женщины-космонавты появятся в будущем. Анна — фантастическая коллега. Я с ней проходила подготовку для работы в открытом космосе с российским скафандром "Орлан", и я смогла оценить ее профессионализм, командный дух и чувство юмора.

— Что вы считаете самым сложным и тяжелым в вашей работе и в космосе, и на Земле во время подготовки? Что вы любите больше всего в этой работе?
— Честно говоря, в самой подготовке особых сложностей нет. Сейчас, когда я готовлюсь отправиться в космос во второй раз, процедуры вполне знакомы, потому что все это я уже однажды прошла. Сложности по большей части связаны с программой, которая крайне насыщенная и сложная, а также требующая постоянных переездов между США (Хьюстон и Лос-Анджелес), Европой и Россией. К сожалению, я тяжело переношу смены часовых поясов.
Больше всего я люблю взаимодействие с моим экипажем, с экипажами, которые сменяем, и в целом с астронавтами, инструкторами и персоналом разных центров подготовки. Это — особенный мир, где люди в высшей степени подготовленные, способные, мотивированные и, самое главное, приятные.

— Вы думаете, что космос становится более дружественной для человека средой, менее враждебной? Перспективен ли в будущем космический туризм? Какое будущее вы видите для человека в космосе: останется ли это местом для исследований или однажды станет местом обитания человека?
— Я считаю, что место для туризма есть, это уже стало реально, но речь идет об элитарном туризме, который доступен только для очень богатых людей. Или, как тоже недавно было, для "обычных" людей, которым предлагают путешествия в космос богатые люди.
Не могу сказать, что космический туризм моя страсть, но я его не критикую, даже наоборот. Я вижу в нем множество преимуществ. Любой космический запуск позволяет учиться, собирать данные, совершенствовать и увеличивать надежность техники. В этом смысле его можно только приветствовать!

— А что вы думаете о съемках кино в космосе? Говорят, вам нравится "Звездный путь" (сериал Star Trek) — думаете, если снимать непосредственно в невесомости, это добавляет реалистичности фильму?
— Это возможно. В любом случае мне очень любопытно посмотреть такой фильм!

— Вы говорите на всех языках МКС, в том числе на русском. Вам знакомы, наверное, и все ритуалы, которые повторяются с первого полета Гагарина. Насколько важно, по-вашему, поддерживать эти традиции и насколько суеверны астронавты?
— В первую очередь хочу сказать, что и среди астронавтов есть разные люди, которые отличаются от большинства. Но, думаю, в целом все уравновешенны, умеют контролировать эмоции и настроены на достижение результата.
Для меня традиции важны. Они дают чувство преемственности и позволяют заполнить моменты перед запуском имеющими смысл действиями, но одновременно уже известными, и не нужно каждый раз ничего изобретать.

— В этом году отмечается 60-я годовщина полета в космос первого человека — Юрия Гагарина. Что этот человек значит для вас лично? Когда он полетел в космос, вас еще не было на свете. Вы помните, с чего начался ваш интерес к космосу? Почему вы выбрали эту профессию? О чем вы мечтаете?
— Я еще ребенком мечтала стать астронавтом, и, разумеется, Юрий Гагарин — имя, которое мне известно с детства, как и имя [Валентины] Терешковой и других пионеров освоения космоса. Не помню, когда я услышала эти имена впервые — мне кажется, что я их знала всегда. Не помню точно, когда я начала мечтать о полете, не помню момент принятия решения. Поэтому я часто говорю: не я выбрала космос, но космос выбрал меня.
Вера Щербакова

[zandr]

http://www.gctc.ru/main.php?id=5657

Свой человек Антон Шкаплеров
20 февраля 2022

Герою России, космонавту Роскосмоса Антону Шкаплерову очень подходит определение «наш человек». Он относится к редкой категории людей, которых все считают своими, благодаря обаянию и простоте в хорошем смысле этого слова. Таким, к примеру, был Юрий Гагарин. Возможно, параллели слишком смелые, но вот земляки Антона Шкаплерова совсем не боятся их проводить. Для них первый и 111-й космонавты страны стоят в одном ряду героев, вызывающих гордость и восхищение. Фильм «Наш человек. Антон Шкаплеров», который сделали севастопольцы, как раз об этом.

Код Выделить Развернуть

https://youtu.be/8hg42EghZF4
Детство Антона Шкаплерова прошло в Балаклаве. Когда видишь в кадре горы, море, белые ряды причалов и слушаешь людей, в окружении которых рос будущий космонавт, понимаешь, что ему очень повезло. Само это место способно сделать человека счастливым, вероятно поэтому жители Балаклавы очень похожи друг на друга: добрые, светлые, открытые. Они верили в Антона, когда он был еще ребенком, знали о его мечте стать космонавтом и поддерживали во всем.
Может быть, именно удачный жизненный старт привел Антона Шкаплерова к стартам космическим — их уже четыре. Общая продолжительность трех полетов составила чуть больше 533-х суток, а сейчас идет пятый месяц его очередной экспедиции на МКС. 
В преддверии своего 50-летнего юбилея, который космонавт отмечает 20 февраля, он поделился воспоминаниями о детстве, рассказал о проекте «Вызов» и о том, ради чего стоит выбирать профессию космонавта:
— У меня было хорошее детство и воспоминания о нем яркие. Мы с друзьями по домам не сидели: лазили по горам, прыгали со скал в море, купались все лето. На день рождения я приглашал их к себе домой, мы садились за праздничный стол, съедали что-нибудь вкусненькое, а потом шли гулять. 
— Помните, что Вам дарили в детстве?

— Конечно. Я всегда получал подарки от родителей. Когда совсем маленьким был, это были модели машинок. Потом стал интересоваться авиацией, космосом и просил, чтобы на день рождения мне дарили модели самолетов и космических аппаратов. Были очень хорошие наборы производства ГДР с моделями, которые надо собирать самостоятельно. К окончанию школы коллекция получилась уже довольно большой. Сейчас она находится в музее, в Севастополе. 
— А ведь Вы еще и танцами занимались?
— Да. Сначала это был танцевальный кружок: один я и три девочки. Но со временем кружок перерос в хореографический ансамбль «Радость». Этот коллектив очень высокого уровня, гастроли рует по всему миру, через него прошли тысячи детей. 
— Вы и сейчас хорошо танцуете? 
— Такие трюки как в детстве уже не выполню, но танцевать умею. 
— Родители влияли на выбор занятий? 
— Родители были заняты работой. Отец подолгу отсутствовал, он подводник — уходил в плавание. Я был достаточно свободен, но не лишен их внимания. Выбирать профессию родители не мешали — только помогали: если тебе это нравится, то почему бы и нет? Очень благодарен им за то, что воспитали меня человеком с определенными жизненными ценностями. 
— Говорят, Вы очень рано определились с профессией. Почему решили стать космонавтом?
— Много фильмов смотрел о летчиках и космонавтах, книги о них читал. Мы знали своих героев буквально по именам, они все на слуху были. Уже тогда я имел представление об отряде космонавтов. Решил — чтобы стать космонавтом, надо  освоить профессию летчика. Загорелся этой идеей, хотя лично не знал ни одного летчика. 
— Вы ведь жили в Севастополе. Неужели никогда не мечтали о море и дальних плавания?
— Вообще, я хотел стать летчиком морской авиации. Но в Черниговском высшем военном авиационном училище летчиков, куда меня направили после обучения в севастопольском аэроклубе, не готовили специалистов такого профиля. Позже, когда переводился с Украины в Россию, некоторое время проучился в Ейске. Но морская истребительная авиация на тот момент переживала не лучшие времена. И в итоге я выбрал Качинское высшее военное авиационное училище летчиков. Истребители — моя стихия. 
— Для того, чтобы остаться в Черниговском училище, надо было принести военную присягу на верность Украине?
— Да. Когда мы говорили с отцом на эту тему, он сказал, что два раза не присягают. И правильно, военная присяга должна быть одна. По крайней мере, когда я приехал в Россию, никто не просил меня новую российскую присягу принять. Присягал один раз — советскому народу. 
— Как Вас приняли в Качинском училище?
— Я был не один, кому пришлось сменить место учебы. Приняли нас хорошо, восстановили на тот же курс, в тех же званиях, я вообще ничего не потерял. Может, только пару зачетов дополнительно сдал, и продолжил учиться по тому же направлению, что и раньше. Потом была Военно-воздушная академия имени профессора Н.Е. Жуковского.
После академии Антон Шкаплеров служил в частях ВВС, с 1998 года был старшим летчиком-инструктором авиационной группы высшего пилотажа «Небесные гусары». В мае 2003 года его зачислили в отряд космонавтов для прохождения общекосмической подготовки.

  

— Сейчас Вы находитесь в своей четвертой экспедиции на МКС. Ради чего, на Ваш взгляд, стоит идти в космонавты?
 — Ради того, чтобы заниматься очень интересным делом. Знаете, чтобы посмотреть на Землю со стороны, мы годами готовимся к полету. И оно того стоит. В январе мы с Петром Дубровым работали в открытом космосе. Когда приступали к работе, начинался рассвет. В этот момент пролетали над Патагонией в Южной Америке: заснеженные горы, ледники... Раньше нам облака мешали увидеть это место, а когда вышли в открытый космос, небо над Патагонией было безоблачным. 
 — Но выход в открытый космос это, прежде всего, тяжелый труд. С чем его можно было бы сравнить по физическим затратам?
— Во время выхода в открытый космос основная физическая нагрузка приходится на руки космонавта: это связано не только с работой, но и с перемещениями. По внешней стороне модулей мы перемещаемся на руках, держась за поручни и перестегивая карабины. Перчатки, находясь под давлением, становятся упругими, и каждый раз, сжимая ладони, мы это чувствуем. По ощущениям — как если бы сдавливать в руке мячик для большого тенниса. Один-два раза сжать, да пусть даже сто раз — это еще ничего. Но сейчас выходы в открытый космос длятся семь-восемь часов. Если кому-то хочется ощутить нагрузку на мышцы рук, которую испытывают космонавты, можно попробовать сжимать мячик в течение нескольких часов. 
— Во время выхода в открытый космос, о котором мы говорим, ЦУП на некоторое время утратил связь с Вами и Петром Дубровым. А что будет, если космонавты, работающие за пределами станции, перестанут слышать друг друга?
— Есть сигналы, которые мы можем друг другу подавать: к примеру, постукивая  рукой по шлему, показать, что связи нет. Если необходимо вернуться, можно указать на выходной люк модуля. Кстати, помимо основного комплекта связи, есть резервный. И мы тщательно готовимся к полетам и выходам в открытый космос, поэтому знаем, как действовать в нештатных ситуациях. 
— И тем не менее, когда что-то идет не по плану, становится тревожно за экипаж. Так, например,  во время прямой трансляции стыковки корабля «Союз МС-19» с МКС все услышали, что Вам пришлось перейти на ручной режим. 
— Я тренировался управлять кораблем в одиночку и выполнять различные операции без помощи бортинженеров. В реальности это оказалось сложнее, чем на тренажере. Надо наблюдать за мониторами, двумя руками управлять кораблем, а в процессе стыковки — выдавать команды не со своего пульта, а с пульта бортинженера, куда командир корабля может дотянуться только с помощью специальной указки. Со мной на корабле находились актриса Юлия Пересильд и кинорежиссер Клим Шипенко. Юля в нужные моменты передавала мне указку и забирала ее обратно после выдачи мною очередной команды. Кроме того, она помогала мне сверять мои действия с бортовой документацией. Опыт показал, что стыковку можно осуществить без помощи бортинженера. Отдельное спасибо инструкторам ЦПК Андрею Шаламову и Игорю Карюкину, которые меня обучали. 

 

— Вы стали участником научно-просветительского проекта «Вызов». Не только доставили на орбиту первый в мире киноэкипаж, но и снялись в «неземных» эпизодах будущего фильма. 
— Да, и мне кажется, что фильм получится очень хорошим. Он будет художественным, но там очень много настоящих чувств и живых эмоций. Ведь космический старт, полет не отрепетируешь, как в театре. К тому же знакомство актрисы с космонавтами Олегом Новицким и Петром Дубровым произошло на МКС, то есть как в жизни, так и в кино. 
— Во все свои космические экспедиции Вы отправлялись в качестве командира корабля. Приходилось ли как-то подбадривать экипаж во время старта или посадки?
— Момент возвращения на Землю довольно эмоциональный: вращения происходят в момент входа в атмосферу, большие перегрузки. Просто полгода в невесомости вообще не чувствуешь нагрузки, а тут и давление на тело, и вращение, и вибрация. Спускаемый аппарат объят пламенем, что очень хорошо видно в боковые иллюминаторы. Некоторые от страха зажимаются, кто-то начинает молиться. Поэтому буквально перед самым спуском, когда мы с экипажем обсуждаем  детали, говорю: значит так, будем входить в атмосферу, не сидите, не молчите, представьте себя на американских горках и дайте волю эмоциям.  

 — А какое влияние музыка оказывает на экипаж? Знаю, что Вы включали в свой плейлист детскую песню «Антошка». 
— Ну да, каждый раз включаю эту песню, она забавная. Музыка помогает снять напряжение перед стартом. Каждый член экипажа выбирает примерно пять песен, составляется общий плейлист. И уже находясь в корабле, мы в ожидании запуска слушаем музыку. 
   — Не каждому космонавту повезло отпраздновать день рождения в полете. Вы уже трижды принимали поздравления, находясь на МКС. Какие подарки приходилось получать на орбите?
— От товарищей по экипажу — очень оригинальные. Например,канадскую денежную  купюру с изображением космического манипулятора, выпущенную в ограниченном количестве. Она у меня дома хранится как сувенир. Стараюсь все подарки забрать с собой на Землю, хорошо, что это разрешается. 
— О каком подарке на 50-летие Вы мечтаете? 
— Вы знаете, у меня здесь все есть: еда, одежда, прекрасный вид из иллюминатора. Даже не знаю, чего пожелать. А вообще, подарки с Земли уже на станцию доставлены. Посылки подписаны: открыть 20 февраля. Перед моим днем рождения прибыл еще один «грузовик». Это тоже можно считать подарком к празднику. 
— Если бы у Вас была возможность взять с собой в полет кого угодно, кого бы взяли?
— Своих родных и близких, конечно, хотя бы на чуть-чуть. 
— А что Вы больше всего цените в людях?
— Честность и искренность. 
 — Что для Вас служит вдохновением в работе?
  — Думаю, осознание того, что делаешь что-то нужное и полезное для всего человечества.

 

Руководство Центра подготовки космонавтов имени Ю.А. Гагарина, отряд космонавтов и сотрудники ЦПК сердечно поздравляют Антона Николаевича с юбилеем и желают здоровья, благополучия, счастья и удачи во всех начинаниях!
 Источник: Пресс-служба ЦПК, фото ЦПК, Роскосмоса, из личного архива семьи Шкаплеровых

многофото

• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 
• 

[свернуть]

[zandr]

https://tass.ru/interviews/14342831

"Как живой организм". Начальник ЦПК рассказал о программе подготовки космонавтов


^{Максим Харламов  © Антон Новодережкин/ТАСС}

61 год назад космонавт Юрий Гагарин отправился в первый в истории человечества полет в космос: ракета-носитель "Восток" вывела на орбиту корабль "Восток-1", на борту которого он находился. После одного оборота вокруг Земли, прохождения через плотные слои атмосферы на высоте 7 км Гагарин катапультировался из спускаемого аппарата и совершил посадку в Саратовской области.
Сейчас в отряд космонавтов Роскосмоса входят 26 космонавтов и четыре кандидата. О том, сколько человек будет на борту перспективного космического корабля "Орел" во время первого полета, у кого из них есть шанс отправиться на орбиту на американском корабле Crew Dragon, когда в отряд придут "новобранцы", в интервью ТАСС рассказал начальник Центра подготовки космонавтов (ЦПК) им. Ю.А. Гагарина Максим Харламов.

— 2021 год был ознаменован подготовкой сразу четырех непрофессиональных участников полета, также ЦПК опробовал ускоренную подготовку экипажей с такими участниками полета. Как вы оцениваете проделанную работу?
— Оцениваю очень высоко, особенно с точки зрения ее значимости применительно к перспективным программам. На практике была отработана методика быстрой адаптации программы для подготовки к конкретной задаче человека, у которого нет профессиональных функций на борту Международной космической станции по поддержанию работоспособности ее систем. Однако предусматривается, что этот человек сможет выполнять целевую работу на борту. Эта история очень полезна в будущем, когда на орбиту должны будут отправиться ученые, исследователи, геологи, врачи. Можно целую вариацию таких задач придумать. Первичный опыт реализации такой программы подготовки мы отработали в прошлом году.

— Планируется ли дальнейшее усовершенствование программы подготовки космических туристов? Какие нововведения предполагаются?
— Эта методическая работа как живой организм: все программы, планы-графики, учебные планы постоянно совершенствуются в зависимости от накопленного знания, опыта, в зависимости от замечаний, которые высказывают члены экипажа, выполнившие полет. Эта работа проводится на постоянной основе. Утвердительно можно сказать, что программы будут совершенствоваться, методики каких-то занятий будут оптимизироваться.

— Возможно ли еще сократить по времени программу подготовки космических туристов?
— Теоретически — да. Просто нужен определенный опыт, он будет накапливаться. Этого сокращения можно достигать путем дополнительной нагрузки на профессионалов в зависимости от конкретных условий, в которых они работают, и в зависимости от количества профессионалов на борту.

— Уже разработана программа подготовки космического туриста к выходу в открытый космос? Чем она будет отличаться от аналогичной подготовки профессионального космонавта?
— Такая программа еще не разработана, но ее разработка не требует особой квалификации или больших временных затрат. У нас есть типовые программы в двух направлениях: программа работы со скафандром (работы в скафандре, они не зависят от того, какой выполняется выход) и программа в гидролаборатории — отработка внекорабельной деятельности в воде на макетах модулей. Она всегда разрабатывается под конкретный выход, конкретную задачу. Когда будет определена такая задача, тогда будет разработана программа.

— Действительно ли представитель Норвегии прошел начальную подготовку в ЦПК? Будет ли он новым участником космического полета? Какие этапы подготовки он прошел?
— Да, был у нас такой представитель, он прошел у нас несколько элементов подготовки, но без каких-то обязательств полета. Неизвестно, что будет дальше.

— Часто у вас проходят подготовку без обязательств полета?
— Бывают такие случаи. Вообще, ЦПК часто реализует элементы подготовки к полету для желающих испытать ощущения экстрима. Например, вращение на центрифуге, надевание скафандра, полеты на невесомость, отработка выживания в лесу. Много таких направлений.

— В гидролаборатории такие эксперименты возможны?
— Теоретически возможны, но пока мы их не проводим, потому что там много работ по подготовке штатных экипажей. На более поздних этапах такое возможно.

— На время пандемии коммерческая подготовка прекращалась?
— Коммерческая подготовка без обязательств полетов была сведена почти к нулю из-за ограничений.

— А сейчас ограничения сняты?
— Буквально сейчас снимаются. Мы возобновляем сначала экскурсионную деятельность небольшими группами, потихоньку начинаем снимать ограничения, присматриваясь, как будет ситуация развиваться.

— Если говорить о профессиональных космонавтах, ранее сообщалось, что космонавт Анна Кикина может стать первой россиянкой, которая полетит на американском корабле Crew Dragon. Увеличилось ли количество ее тренировок в США?
— Количество тренировок у нее не увеличилось, потому что программа ее подготовки в России и НАСА была построена еще в 2021 году, исходя из возможности полета на американском корабле. Мы по ней пока идем. В марте она находилась на подготовке в США, вернулась в конце месяца. Это была короткая программа.

— Из-за геополитической обстановки у космонавтов возникают трудности с тренировками в США? А у астронавтов в Центре подготовки космонавтов? Как добираются?
— Подготовка астронавтов в Звездном городке планируется в недалеком будущем, пока они не приезжали. А по космонавтам подготовка продолжается, мы покупали билеты с пересадкой для их возвращения. Больших трудностей не испытали. Цены, конечно, немного подросли, но технически все это оказалось реализуемо.

— Создана ли группа космонавтов, у которых подготовка отличается из-за того, что они примут участие в перекрестных полетах?
— Теоретически шанс полететь на Crew Dragon есть у каждого. И тогда в его программе подготовки появляется эта дельта: системы корабля, спецснаряжение и так далее. Чтобы была отдельная группа, которая будет летать на американских кораблях, — такого нет. На фоне общей длительности подготовки к полету на корабле "Союз", по российскому и американскому сегменту, это очень незначительный отрезок времени, поэтому нет необходимости заранее все это реализовывать.

— Приступил ли ЦПК к разработке программы подготовки космонавтов на корабле "Орел"?
— Непосредственно к разработке программы подготовки к полету на "Орле" ЦПК не приступал, в этом пока нет необходимости. При наличии нашего опыта такая программа разрабатывается быстро, когда мы получаем документацию, исходные данные по кораблю. Пока не настал срок, когда такую программу надо разрабатывать. А вот к разработке тренажеров по этому кораблю мы приступили, сделали эскизный проект, сейчас находимся на этапе разработки конструкторской документации.

— А когда сам тренажер появится?
— Тренажер должен появиться в полном функционале не позднее чем за год до планируемого пилотируемого полета.

— Сколько времени потребуется для разработки программы подготовки примерно?
— Это абсолютно не затратная работа. Наши специалисты знакомятся с документацией в процессе ознакомления с кораблем. Специалисты по своим направлениям ведут проработку, по каким системам должна вестись подготовка. Когда это нужно будет реализовать непосредственно в программе, соберется коллектив и за короткое время ее сформирует. Речь идет о неделях. А дальше уже наиболее опытные космонавты по этой программе пройдут, и мы ее усовершенствуем.

— Первый пилотируемый полет корабля "Орел" запланирован на 2025 год. Сейчас есть понимание, кто из космонавтов может войти в состав экипажа?
— Кандидатов, которые должны на первом корабле полететь, мы еще не назначали, но у нас так или иначе все космонавты участвуют в разработке систем корабля, в научно-технических советах, где рассматриваются подходы к разработке, рассматривается техническая документация. Космонавты, особенно опытные, вовлечены в процесс.

— Сколько космонавтов будет на борту нового корабля во время первого полета?
— Пока мы предполагаем, что два.

— Запуски корабля "Орел" будут осуществляться с космодрома Восточный. Планируется ли в подготовке уделять особое внимание подготовке на море?
— Нет, наверное. У нас есть такой вид подготовки — выживание на водной поверхности. Ему уделяется большое внимание. Каждый сформированный экипаж такую подготовку проходит. Впредь такой подход будет сохраняться.

— Заместитель начальника ЦПК — командир отряда космонавтов Олег Кононенко входит в состав экипажа МКС-69, который отправится в космос весной 2023 года. Уже решено, кто будет выполнять его функции заместителя начальника центра и командира отряда космонавтов?
— В отряде у него есть заместитель, который будет его функции выполнять. Их даже два: Олег Новицкий и Андрей Бабкин. А по заместителю начальника центра — посмотрим по обстоятельствам.

— Ранее вы сообщали о планах обратиться в середине 2022 года в Роскосмос с предложением о новом наборе в отряд космонавтов. Есть понимание, когда будет направлено обращение?
— Пока мы это обращение не направляем. У нас есть некоторые вопросы к Роскосмосу по уточнению перспективной программы полета. Когда эти вопросы будут разъяснены, тогда мы, наверное, свой запрос и уточним. Предварительно у нас было намерение в следующем году начать отбор нескольких человек. Чтобы представить окончательные расчеты, нужно понять программу полета, уточненные даты, когда будет запуск перспективного транспортного корабля, когда начнется лунная программа, как МКС будет эксплуатироваться. На данный момент Роскосмос не подтвердил продление работы МКС.

— Есть какие-то особые пожелания на набор?
— Я причин для особых пожеланий пока не вижу. Порядок отбора и само формирование этого набора, подходы к отбору останутся прежними. Они полностью покрывают ближайшие потребности.

— Насколько космонавты вовлечены в процесс создания Российской орбитальной служебной станции?
— Только началась разработка материалов эскизного проекта. Это самое начало пути, но космонавты по решению главы Роскосмоса Дмитрия Олеговича Рогозина входят в составы научно-технических советов (НТС) всех ведущих организаций, это достаточно эффективный механизм, обеспечивающий участие космонавтов в разработке перспективных пилотируемых космических аппаратов. Все эти вопросы так или иначе рассматриваются на НТС, и космонавты в них участвуют.

— Как сказывается привлечение космонавтов к работе на предприятиях Роскосмоса?
— Положительно. Космонавты с удовольствием активно участвуют и в обсуждении технических документов, и подходов, принципов создания и разработки. Это очень хорошо сказывается и на профессиональном статусе космонавтов.

— Может быть, космонавты предлагают провести какие-то эксперименты на МКС?
— Есть эксперимент, называется "Защитный композит". У нас исполнителем на борту был Антон Шкаплеров. Это пример, когда изначально инициатором, сопостановщиком этого эксперимента является ЦПК и мы вместе с космонавтом продвигаем его выполнение на борту МКС. Еще когда Шкаплеров готовился к полету, совместно с Белгородским университетом проводилась работа по подготовке этого эксперимента, а во время полета он его выполнял. Так же было у космонавта Александра Мисуркина с экспериментом "Лазма".

— Как специалисты оценивают прохождение общекосмической подготовки кандидатов в космонавты?
— Хорошо оценивают. Все четверо хорошо занимаются, пока критических проблем у нас с ними нет.

— А когда у них ожидаются госэкзамены по итогу курса ОКП?
— В середине следующего года.
Беседовала Екатерина Москвич

[zandr]

http://www.gctc.ru/main.php?id=5755

Космонавт Петр Дубров: «Для меня очень важно осознавать, что сложная работа выполнена хорошо»
22 апреля 2022

Три недели назад космонавт Петр Дубров вернулся из своей первой экспедиции на МКС. 30 марта 2022 года спускаемый аппарат транспортного пилотируемого корабля «Союз МС-19» совершил посадку на территории Казахстана. Прибыв в Звездный городок, Петр Дубров, так же как и командир корабля Антон Шкаплеров, продолжил работу в соответствии с программой послеполетной реабилитации.
Распорядок дня космонавтов, вернувшихся из полета, даже плотнее, чем у тех, кто только готовится к экспедиции на орбиту. Помимо медицинских обследований и реабилитационных мероприятий, выполняются эксперименты, исследования, проводятся встречи со специалистами по различным направлениям подготовки, идет работа над экспресс-отчетом экипажа.
На первом этапе послеполетной реабилитации рабочий день космонавта может начинаться в 7:30 и заканчиваться в 20:00. В перерыве между исследованиями Петр Дубров поделился впечатлениями о своем полете и планах на будущее.
− Петр, Вы провели на орбите 355 суток, что стало новым российским рекордом по длительности непрерывного пребывания на МКС. Что для Вас стало неожиданностью по возвращении на Землю?
− Неожиданным показалось то, как быстро я стал восстанавливаться после полета. Предполагал, что это будет более длительный процесс. К счастью, организм без труда «вспоминает» о жизни в земных условиях. Это не значит, что реадаптация завершилась. Но если говорить о самочувствии, то есть ощущение быстрого восстановления. 

 

− Что бы Вы предпочли: после полета сразу отправиться в отпуск или продолжать участие в научных исследованиях?
− В исследованиях участвовать интересно. Важно понять, как факторы космического полета повлияли на организм. И чем раньше приступить к изучению этого вопроса, тем больше полезной информации можно получить. Исследования начинают проводить  практически сразу после возращения космонавтов на Землю.
 − Требовалась ли Вам помощь психологов, чтобы адаптироваться к земной жизни?
−  Я бы не сказал, что есть необходимость в какой-то психологической адаптации. Просто вернулся в ту жизнь, которая была до полета. Здесь все привычно.

 

− У Вас была долгая и весьма насыщенная событиями экспедиция: четыре выхода в открытый космос, интеграция модулей «Наука» и «Причал» в МКС, участие в проекте «Вызов» и многое другое.
− Полет был очень интересный. И время летит незаметно, когда приходится постоянно выполнять новые задачи. Взять, к примеру, выходы в открытый космос. Они требуют большой подготовки, длятся более пяти-шести часов. Когда дни наполнены интересной и сложной работой, экспедиция кажется менее продолжительной, чем на самом деле.
− Тем не менее, наверно трудно длительное время пребывать в замкнутом пространстве, практически не имея возможности уединиться?
 −  Сейчас российский сегмент достаточно большой. Можно улететь в другой модуль, полюбоваться на Землю из иллюминатора, если хочется побыть одному.

 

− Когда космонавты выходят на связь с МКС, кажется, что условия там очень стесненные.
− Так было до прибытия модуля «Наука». Полгода мы работали на борту вместе с Олегом Новицким, наши каюты были напротив друг друга. Утром проснулись, вышли, поздоровались,  приступили к работе, и весь день вместе. Когда Олега Новицкого сменил Антон Шкаплеров, мы договорились, что я займу каюту в модуле «Наука». К тому моменту мне уже хотелось сменить обстановку, знаете, как дома перестановку мебели сделать или ремонт. Я сменил каюту, и это помогло. Благодаря новому модулю пространство настолько увеличилось, что иногда Антон даже терял меня.
− На послеполетной пресс-конференции Вы сказали, что при необходимости могли бы остаться на станции.
− Да, как минимум полгода, действительно, смог бы еще работать.
− И работа была бы в удовольствие?
− Есть, конечно, приятные моменты, но есть и очень непростые. Для меня важнее не удовольствие, а понимание, что удалось хорошо выполнить сложную работу. Чем труднее задача, которую удалось решить, тем лучше. 
 
− Какие задачи Вы ставите перед собой сейчас?
− На борту я начал работу по созданию, скажем так, новой системы информационной поддержки деятельности экипажа. Планирую ее продолжить. Очень надеюсь, что в будущем смогу провести испытания этой системы непосредственно на орбитальной станции.

Источник: Пресс-служба ЦПК, фото ЦПК и из орбитальной галереи Роскосмоса

[zandr]

https://tass.ru/interviews/14552169

Космонавт Дубров: работа в открытом космосе физически тяжелая

Петр Дубров  © Сергей Савостьянов/ТАСС
У космонавта Роскосмоса Петра Дуброва, который установил рекорд среди россиян по длительности непрерывного пребывания на Международной космической станции (МКС), стартовал второй этап реабилитации после возвращения на Землю. За время космической экспедиции он принял два новых модуля, совершил четыре выхода в открытый космос для их интеграции со станцией, выполнил ряд научных экспериментов, принял участие в съемках художественного фильма "Вызов".
О реабилитации после полета, работе в открытом космосе, научных экспериментах на борту МКС и о том, как брать кровь из вены в космосе, в интервью ТАСС рассказал Петр Дубров.

— Вы провели на орбите 355 суток (с 9 апреля 2021 года по 30 марта 2022 года). Какие у вас были первые мысли после приземления?
— Моя самая главная мысль была — я наконец-то дома. Я понял, что наша планета требует к себе уважения, потому что было не очень просто, но, к счастью, реабилитация идет хорошо.

— У вас уже период острой реабилитации завершился?
— Острый этап, как правило, занимает несколько дней, сейчас уже начался санаторно-курортный.

— Где он проходит?
— Он проходит в санатории в Сочи.

— Вы принимали участие в съемках фильма «Вызов», будете ли вы принимать участие в съемках на Земле?
— В период пребывания Юли и Клима на МКС нам удалось снять все, что было запланировано. Скоро начинается этап съемок на Земле. И да, я тоже буду принимать участие в этих съемках.

— Я правильно понимаю, что именно для вас на Земле съемки еще не начались? Они после реабилитации будут?
— Безусловно, на первом месте все послеполетные работы, связанные с экспериментами, общением со специалистами, реабилитация, ну а потом будем заниматься этим проектом.

— Гендиректор Первого канала Константин Эрнст говорил, что космическая часть фильма уже в работе. Вам давали ее посмотреть?
— Нет, я пока не видел.

— Кого вы играете в фильме?
— У меня замечательная роль — я играю сам себя!

— Какая адаптация тяжелее: к космосу или обратно к Земле?
— Если говорить о физиологической адаптации, к невесомости в первом полете привыкнуть немного сложнее: это совершенно новая среда для организма, к которой он практически не готов, все-таки практически всю жизнь мы живем в гравитации. А обратно немного проще, организм достаточно быстро вспоминает и адаптируется, только отдельные эффекты воздействия невесомости (например, на сердечно-сосудистую систему, костную ткань) будут восстанавливаться чуть более продолжительное время.

— Каково это — быть рекордсменом по времени непрерывного пребывания на МКС?
— На самом деле было уже очень много гораздо более продолжительных полетов: полет Валерия Полякова, Владимира Титова с Мусой Манаровым. Поэтому рекордом мой полет назвать сложно, только с условием, что это было на МКС. Это определенное достижение, но не рекорд.

— Что для вас было самым сложным на орбите?
— Сложно, наверное, было войти в определенный ритм работы на орбите. Он достаточно интенсивный, насыщенный самыми разнообразными работами — как техническими, так и научными: какие-то работы, связанные с дооснащением станции, подготовка и выполнение внекорабельной деятельности, то есть это расписание, к которому необходимо привыкнуть.

— Вы совершали несколько выходов в открытый космос и работали внутри МКС — какая работа понравилась больше?
— Безусловно, каждый выход в открытый космос — знаковое событие на орбите, которое требует серьезной работы, серьезной подготовки, которая начинается еще на земле, во время тренировок на тренажерах «Выход-2», гидролаборатории, во время встреч со специалистами, когда обсуждаются планируемые работы. На орбите заранее начинает готовиться оборудование, скафандры, отсек для выхода, изучается циклограмма работ, места работ. Все это занимает достаточно продолжительное время. Очень непростая задача. Сам выход принято считать вершиной мастерства космонавта. Не всем, к сожалению, на экспедицию выпадает эта работа.

— Во время первой внекорабельной деятельности (ВКД) дают время, чтобы привыкнуть к невесомости?
— Нет, на ВКД какого-то времени на привыкание не дается. Циклограмма достаточно плотная, тем более у нас она была связана с подготовкой к приему модуля. Поэтому времени на привыкание, адаптацию почти не было. Надо сказать, что в этом не было необходимости. У нас подготовка на земле создает достаточно хорошую картину того, с чем мы столкнемся в полете во время реального выхода. Мы уже были готовы практически ко всему, что там нас могло ждать, за исключением того, что невозможно смоделировать.

— Удалось ли вам во время ВКД полюбоваться на Землю, когда у вас была небольшая передышка в работе?
— Да, конечно. Работа в открытом космосе физически тяжелая, периодически нам дают время, чтобы отдышаться, отдохнуть, прийти в себя перед следующим переходом. Поэтому было время немного «повисеть», полюбоваться Землей.

— Она отличается от того, что вы видели на картинках?
— Безусловно. Когда ты смотришь на любой объект вживую, он всегда отличается от того, что ты видишь на фотографиях. Тем более когда ты смотришь на нашу планету из космоса. Это вид, который далеко не многим удавалось видеть своими глазами.

— Действительно ли Земля — это планета облаков?
— Я полностью согласен с этим мнением. Облака занимают большую часть поверхности. В определенные периоды, выглядывая в иллюминатор, можно было видеть только облака. Иногда их размер и площадь просто поражали воображение. Они покрывали огромную часть пространства планеты. Очень редко, глядя в иллюминатор, можно было увидеть большое открытое пространство. Над жаркими регионами, например над Австралией, облаков меньше.

— Самыми читаемыми обычно становятся новости о нештатных ситуациях на МКС, при этом космонавты выполняют большую научную работу, которая остается за кадром. Сколько по времени у вас занимала именно научная работа? Какие эксперименты нравилось выполнять больше всего?
— Как правило, в новостях сообщаются какие-то особые события, происходящие на орбите. Нередко это связано с какими-то нештатными ситуациями. А обычная рутинная работа, может быть, не такая интересная, поэтому о ней редко сообщают. На самом деле количество экспериментов, которые мы выполняем, неравномерно распределено в течение экспедиции. Большая часть выпадает на периоды, когда приходит грузовой корабль или на смену прилетает экипаж. В первом случае привозят эксперименты, которые нужно выполнить и отправить результаты на Землю в виде фотографий или каких-то файлов-отчетов. На пилотируемом корабле поставляются эксперименты, результаты которых нужно будет спустить вместе с экипажем, а специалисты на Земле уже будут их анализировать и делать выводы. В такие периоды в день может быть по два-четыре эксперимента.
В промежутках науки существенно меньше, как правило, больше занимаемся техническими работами, а перед ВКД больше времени уделяется подготовке к выходу в открытый космос, поэтому не каждый день выпадает возможность выполнить какой-то научный эксперимент. В основном это медико-биологические эксперименты, исследования нашего организма в космосе, исследования методов профилактики пребывания в космическом пространстве. Такие эксперименты обычно продолжаются достаточно длительное время.

— Можете назвать эксперимент, который вам больше всего понравился?
— Лично мне было бы интересно поработать с какими-то материалами в космосе, на модуле «Наука» пришла электровакуумная печь, которая в условиях невесомости сможет выплавлять кристаллы, сплавы. С ней было бы очень интересно поработать, но, к сожалению, на нашу экспедицию таких работ не было запланировано.
Из того, что удалось сделать, были достаточно интересные эксперименты, исследовавшие возможности нас, космонавтов, как операторов в процессе длительного полета, когда мы выполняли какие-то типовые операторские задачи по управлению кораблем, решению когнитивных тестов, и в процессе этого с нас снимали достаточно большое количество показателей: электрокардиограмма и другие. В течение длительного полета показатели меняются. Специалисты на Земле изучают, как невесомость воздействует на наши возможности выполнять операторские задачи, в том числе по управлению космическим кораблем. На основании этого планируются какие-то методы и способы профилактики воздействия факторов космического полета, может быть, для улучшения самочувствия.
Также был достаточно интересный эксперимент, в рамках которого планируется изучить методы, каким образом сокращать время адаптации человека к невесомости, уменьшать интенсивность эффектов, которые человек испытывает во время этой адаптации.

— Речь идет о тренировках или о медицинских препаратах?
— Я думаю, здесь будет какой-то комплекс мер. Может быть, тренировки, может быть, медикаментозная поддержка, может быть, какие-то стимулирующие, электростимулирующие воздействия. Это изучают специалисты, по результатам будут вырабатывать рекомендации.

— Есть ли на борту МКС эксперименты, которые связаны с отбором венозной крови, как это проходит? Отличается от аналогичной операции на Земле?
— Безусловно, такие эксперименты есть, они выполняются на протяжении всего полета, у меня отбирали кровь из вены пять или шесть раз, сейчас сложно вспомнить точное количество. Примерно столько же раз — кровь из пальца. Мы проходим соответствующую подготовку, из пальца берем сами себе, а из вены — обычно друг у друга.

— Нужно ли специальное приспособление?
— Нет, специальных приспособлений мы не используем, те же самые иглы-бабочки, которые используются на Земле. Конечно, определенные особенности есть: необходимость фиксации в процессе отбора крови, чтобы аккуратно и точно ввести иглу в вену. Есть определенные сложности в процессе кровенаполнения, потому что на орбите бывает немного сложнее найти вену и попасть в нее. Свои особенности есть.

— Полет многоцелевого лабораторного модуля «Наука» к МКС был достаточно тяжелым. Вы его видели во время автономного полета?
— Нам повезло принять этот модуль, мы хотели его сфотографировать. Изначально по баллистической схеме сближения он должен был два раза пройти под станцией на более низких орбитах, прежде чем сблизиться и пристыковаться. К сожалению, как мы знаем, было несколько внештатных ситуаций после его выведения, из-за этого схему сближения пришлось изменить, и в итоге уже до момента входа в ближний участок мы модуль видеть не могли.

— После нештатных ситуаций был ли страх, что модуль может неправильно состыковаться или «врезаться» в станцию?
— Такого страха не было, потому что, как и в случае с грузовыми кораблями, при стыковке какого-то объекта с российским сегментом МКС мы всегда контролируем процесс, готовим пульт телеоператорного режима управления. Мы с Олегом Новицким в любой момент были готовы взять управление, если бы возникло хоть малейшее подозрение, что есть риск для станции. Мы бы в ручном режиме выполнили все необходимые работы: увод или стыковку.

— До поступления в отряд космонавтов вы работали программистом, пригодились ли эти навыки на борту, может быть, пришлось обновлять программное обеспечение?
— Программное обеспечение у станции обновляется регулярно, как правило, это связано с техническими обновлениями. Экипаж их практически не замечает. Сама суть обновлений сделана таким образом, чтобы экипажу не приходилось переучиваться, чтобы он все необходимые действия выполнял как всегда. С технической точки зрения добавляются некоторые функции, в частности, после стыковки новых модулей, конечно же, приходилось обновлять служебно-программное обеспечение на управляющих лэптопах, чтобы они узнали о новых возможностях, новых модулях. Все прошло штатно, проблем не было, все работает.

— Насколько служба психологической поддержки помогает в работе?
— Их работа важна: она помогает не чувствовать себя оторванным от дома, потому что кроме того, что они присылают какие-то фильмы, музыку, организуют конференции с друзьями, родственниками, если у нас возникают какие-то просьбы, они могут организовать практически любую конференцию: со школой, университетом. Если их попросить что-то сделать, они очень помогают.

— Какой самый необычный сюрприз они делали?
— Самое приятное было, что на мой день рождения они смогли связаться со многими моими друзьями. Некоторых из них я уже некоторое время не видел, потому что живу в Звездном городке, а они в Хабаровске — нам сложно поддерживать контакты. Было очень приятно получить от них такое видеоприветствие, видеопоздравление на свой день рождения. Это был самый приятный сюрприз.

— Чем вы занимались в свободное время?
— У нас очень большой выбор, чем можно заняться: есть библиотека (как бумажная, так и электронная), большая фильмотека, много музыки, можно найти занятие по душе любому, ну и, конечно же, фотографирование нашей любимой планеты, поиск интересных мест. Не раз фотографировал свой родной город и в ночное, и в дневное время. Надеюсь, у меня будет возможность подарить эти фотографии Хабаровску.

— Возможно ли такое, что космонавту наскучило смотреть в иллюминатор?
— Я думаю, такое просто невозможно. Никогда Земля не бывает одинаковой, каждую секунду она изменяется: другая форма облаков, другие места. Даже за год невозможно привыкнуть и перестать хотеть смотреть в иллюминатор. Земля, конечно, выглядит потрясающе сверху.

— Вы могли на МКС смотреть новинки проката?
— Безусловно, нам закачивали фильмы, которые уже вышли официально. Группа психологической поддержки регулярно присылала нам новые фильмы, сериалы, записывали для нас новостные программы, мы были в курсе всего, что происходит на планете. Кроме того, и нашим партнерам присылали фильмы, почти каждую неделю мы собирались всем экипажем станции и смотрели фильм, который выбирал по очереди каждый член экипажа. Мы смотрели и иностранные, и советские, и российские фильмы. Была возможность найти субтитры. Для американских фильмов подбирали русские субтитры, для наших — английские. Каждый мог понять и насладиться процессом просмотра.
Когда вышел новый фильм про Человека-паука, исполнитель главной роли записал нашим партнерам большое приветствие, мы все его посмотрели, было очень приятно.

— В ноябре 2021 года астронавты угостили вас с Антоном Шкаплеровым самодельными роллами с перцем, выращенным на МКС. Насколько космические роллы отличаются от земных? Вкусно было?
— Перец, на удивление, очень похож на тот, который мы едим на Земле. Было немного необычно, что он был не совсем равномерно острый, но, возможно, это просто такой сорт, в земных условиях перцы тоже иногда вырастают с такими особенностями. Было очень необычно и приятно попробовать именно выращенную в космосе еду. Если даже такое сложное растение, как перец, удалось вырастить в космических условиях, значит, технически мы способны выращивать большую часть привычных нам растений и добавлять новые продукты в рацион космонавта.

— Хотелось на российском сегменте обзавестись таким космическим «огородом»?
— Безусловно, это был бы очень интересный эксперимент и подспорье для космонавтов, потому что это как определенная психологическая разгрузка — следить за растениями, помогать им расти, видеть, как они развиваются, начинают плодоносить; помогает почувствовать себя немножко дома, на Земле.

— С прошлого года все космонавты входят в научно-технические советы предприятий Роскосмоса, вы уже входите в какой-то?
— Когда выполнялось такое оформление, я находился в полете, потому не мог принять участия. Этот процесс только сейчас запущен, к какому-то конкретному пока не привязан.

— Вы принимали участие в обсуждениях, когда космонавты что-то предлагали для каких-то предприятий?
— Экипажи в полете сосредотачиваются на задачах полета. Такие задачи стараются с них снять. Поэтому мы не принимали участия в таких заседаниях во время полета.

— Когда вы вернетесь к тренировкам после реабилитации?
— Пока конкретная дата неизвестна, в первую очередь нужно, чтобы врачи дали добро. После реабилитации будет медицинская комиссия, которая определит, насколько хорошо организм восстановился и готов ли он снова приступить к тренировкам, потому что некоторые из них требуют значительных усилий, надо знать, что организм полностью восстановился.

— Будет ли вам интересно снова лететь на МКС, если командировка будет менее насыщенной?
— Когда на космический полет ставится интересная задача, то полет становится намного интереснее, можно сделать что-то, что раньше никогда не делалось. Именно задача определяет то, что мы должны выполнить в процессе космического полета. Конечно, задачи бывают разные, не всегда в полете достается что-то уникальное, необычное, как в моем случае прием новых модулей и большое количество ВКД. Несмотря на это, даже обычный полет может быть вполне интересен, могут быть необычные эксперименты.

— Не хотели бы вы стать членом экипажа во время первого пилотируемого полета «Орла»?
— Безусловно, это была бы очень интересная задача. Этот корабль давно разрабатывается, я тоже чуть-чуть принимал участие в некоторых работах. Очень хочется увидеть его в полете. Если доведется пилотировать его в этом полете, будет очень здорово.

— Какой, на ваш взгляд, должна быть задача космонавта во время первого полета на Луну?
— Именно в первом полете главной задачей должна быть отработка оборудования, корабля, баллистических схем движения. Безусловно, будут научные задачи, но в первом полете самое главное — обеспечить безопасность и отработать все технологии таких полетов, чтобы в будущем они стали регулярными и, может быть, немного более простыми.

— Хотели бы принять в этом участие?
— Такие задачи всегда интересны, любой космонавт будет рад принять участие в таком полете.
Беседовала Екатерина Москвич

[zandr]

https://ria.ru/20220822/orlov-1811222576.html

Олег Орлов: ученые хотят проводить длительные миссии на РОС

^{© Фото представлено пресс-службой ИМБП}
Макет перспективной российской орбитальной станции (РОС) был впервые представлен общественности на прошедшем на прошлой неделе в подмосковной Кубинке форуме "Армия-2022". Сейчас идёт проектирование этой станции, и разработчики собираются разместить её на высокоширотной орбите с наклонением порядка 97 градусов. Чем для космонавтов будет отличаться такой полет от орбиты с наклонением 51,6 градуса, на которой летает МКС, а также о том, какие эксперименты позволит проводить новая станция, рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости Денису Кайырану директор Института медико-биологических проблем (ИМБП) РАН Олег Орлов.

– Олег Игоревич, какие научно-исследовательские работы по изучению возможности пребывания и вариантов деятельности космонавтов на будущей РОС ведет сейчас ИМБП?
– В настоящее время ИМБП в составе кооперации участвует в разработке эскизного проекта космического комплекса российской орбитальной станции. Проектом предусмотрена в том числе оценка подходов к реализации на целевой орбите программ научно-прикладных исследований и экспериментов, в том числе длительных медицинских и с участием человека.

– Какие преимущества для изучения человека даст полет по такой орбите?
– Надеемся, что станция представит новый уровень возможностей в части реализации научных, в том числе медико-биологических, программ. И в части энергетики, интерфейсов, связи и тому подобное. Обсуждаемое наклонение, в силу особенностей радиационной обстановки, предоставляет уникальную возможность изучения влияния галактического излучения на биологические объекты, что, безусловно, важно для разработки систем обеспечения перспективных межпланетных полетов.

– Планируется, что на РОС можно будет больше экспериментов проводить за бортом станции. Какие возможности для вас открываются в связи с этим?
– Расширяются возможности проведения исследований по астробиологии и обеспечению планетарного карантина, например. Кроме того, предполагается, что станция будет взаимодействовать со свободно летающими модулями, что представляет интерес, в том числе, для биотехнологических исследований.

– Чем создание систем жизнеобеспечения для РОС будет отличаться от таких же для МКС? В чем вы прогнозируете основные трудности?
– У России богатый успешный опыт создания и эксплуатации систем жизнеобеспечения для полетов различной продолжительности и он, безусловно, может быть положен в основу. Другой вопрос, что одной из важных задач РОС является отработка технологий адаптации человека к условиям жизнедеятельности применительно к задачам межпланетных полетов. А это значит, что РОС должна служить платформой для испытаний и опытной эксплуатации методических и технологических разработок, которые в перспективе найдут применение в пилотируемых миссиях за пределы орбиты Земли.

– Какие эксперименты по вашей линии будут проведены на РОС впервые в истории российской или мировой космонавтики?
– Например, если получится создать модуль с центрифугой короткого радиуса (или сокращенно – ЦКР) для отработки вопросов искусственной гравитации. Об этом мечтают специалисты многих стран. Наш приоритет в мировой космонавтике будет неоспорим.

– Насколько реализуема установка на РОС центрифуги короткого радиуса? И нужна ли она при относительно непродолжительных миссиях?
– Этот проект в предварительном плане проработан со специалистами Ракетно-космической корпорации (РКК) "Энергия" и получил принципиальную поддержку на государственном уровне. Но пока проектно-конструкторские работы не финансируются. Использование искусственной гравитации с применением ЦКР должно оказаться эффективным элементом системы профилактики в условиях межпланетных полетов и планетных баз. Однако, у нас есть основания считать, что и в условиях орбитальных полетов такой комплекс позволит повысить эффективность профилактики, а, возможно, и сократит общее время, затрачиваемое космонавтами для профилактических мероприятий.

– Какие риски, кроме радиационных, несет в себе полет по высокоширотной орбите? Как их можно парировать?
– Радиационные риски разноплановые. Это не только вопросы общей дозовой нагрузки и повышения доли компоненты галактического излучения. К радиационным рискам относят и некоторое повышение электронной составляющей, что необходимо будет учитывать при подготовке к обеспечению внекорабельной деятельности. Потенциальным риском являются серии мощных солнечных вспышек, что случается редко, но, тем не менее, требует проработки путей "парирования". Среди других потенциальных рисков – возникновение нештатных ситуаций на этапе выведения. Работа в части управления рисками продолжается в рамках эскизного проектирования и пока противопоказаний к пилотируемым полетам на высокоширотную орбиту не установлено.

– Вы говорили, что нормативы по общим показателям радиационного риска не будут превышены у космонавтов даже при полете в течение 10-11 месяцев на высокоширотной орбите. Почему же экспедиции на РОС планируется все-таки ограничить двумя неделями? Не станет ли преградой для проведения медико-биологических экспериментов то, что экипажи будут находиться на станции столь короткое время?
– Такие ограничения не имеют отношения к вопросам медико-биологического обеспечения. На самом деле, вопрос о предполагаемой длительности экспедиций на РОС, на мой взгляд, не менее принципиален, чем выбор наклонения орбиты. Если декларировать возможность длительных экспедиций, это значит, что станция будет проектироваться и создаваться с учетом необходимости их обеспечения. Другое дело, что длительность экспедиций может при этом быть различной на разных этапах развертывания станции или в соответствии с особенностями программы в тот или иной период времени. Если декларировать возможность исключительно коротких полетов, тогда нет необходимости в полной мере вкладываться в системы жизнеобеспечения, включая медицинскую профилактику. Можно ограничиться некоторым "упрощенным" вариантом. Только в этом случае, длительные полеты провести уже будет невозможно. По крайней мере, без специальной подготовки, возможно длительной и затратной. Для коротких полетов, безусловно, и научная программа будет другой. Полагаю, что наши амбиции в части обеспечения межпланетных миссий придется, в этом случае, существенным образом умерить.
– Мне кажется, что вопрос в целеполагании. Если РОС рассматривать как технологическую обслуживаемую платформу, то тогда, действительно, длительные экспедиции вряд ли необходимы. Прекрасная задача обеспечения эксплуатации, с участием человека, современной технологической платформы на околоземной орбите. Только к развитию пилотируемой космонавтики это не имеет никакого отношения. Надеюсь, вопросы длительности экспедиций на РОСС еще будут обсуждаться в процессе эскизного проектирования.

– Почему для создания РОС нельзя использовать модули российского сегмента МКС? Насколько тяжела ситуация с контаминацией МКС? Это же в полной мере относится и к самым новым модулям "Наука" и "Причал"?
– Анализ результатов микробиологического мониторинга среды обитания модулей РС МКС, проводимого в рамках штатных операций медицинского контроля свидетельствует, что состояние среды обитания МКС ухудшается. Это объективный процесс. Обобщенные результаты показывают, что в 65% проанализированных проб последних экспедиций были обнаружены микроорганизмы в количествах, превышающих нормативные требования. Среди представителей бактериальной флоры, выделенных из среды обитания МКС, были идентифицированы виды, имеющие медицинское значение и способные при иммунодефиците организма человека. вызывать аллергические реакции и некоторые виды заболеваний мягких тканей и верхних дыхательных путей.
Выделенные виды грибов, кроме того, способны заражать материалы, приборы и оборудование модулей в процессе эксплуатации, что является техническими рисками. В результате жизнедеятельности этих микроорганизмов происходит выход из строя оборудования, что произошло, кстати, на ОС "МИР" с прибором коммутационной связи.
Таким образом, создания РОС из модулей РС МКС приведет к перекрестному переносу микрофлоры модулей на новые модули РОС; к появлению на РОС потенциально патогенных бактерий медицинского значения и бактерий/грибов – биодеструкторов (технофилов) участвующих в процессах биодеструкции материалов. В результате естественные процессы будут существенно ускорены.
Однако, специалисты утверждают, что перевод модулей РС МКС на высокоширотную орбиту невозможен технически.

– У вас с "Роскосмосом" заключено соглашение о проведении комплексной НИР по отработке технологий для полетов в дальний космос. Когда завершится эта работа, и какие основные результаты вы хотите получить?
– Работу предполагается вести до 2025 года. В рамках данной НИР, в частности, планируется теоретическое и экспериментальное обоснование методов и средств управления радиационным риском при осуществлении межпланетных космических полетов, в том числе, совершенствования средств мониторинга радиационной обстановки, средств физической защиты космонавтов от радиационного воздействия, а также изучение перспективных фармакологических и нефармакологических средств профилактики. Также предполагается изучение влияния на различные биологические объекты и их системы гипомагнитных условий – еще одного фактора риска осуществления межпланетных космических полетов, который остается до настоящего времени плохо изученным.
В целях создания научно-технического задела в области использования перспективных интеллектуальных информационно-коммуникационных технологий медико-биологического обеспечения межпланетных космических полетов, с учетом автономности таких миссий, планируются аналитические и экспериментальные исследования, направленные на создание систем управления медицинскими данными, автономной диагностики и экспертной оценки состояния здоровья, а также изучение возможностей применения роботизированных систем при оказании медицинской помощи членам экипажа.
Перспективность биологической системы жизнеобеспечения обоснована специалистами в области космической биологии десятилетия назад. Однако, с постановкой практических задач по подготовке к освоению дальнего космоса и с учетом современного уровня развития биологии, возникает необходимость поиска наиболее эффективных биологических объектов, а также технологических приемов их культивирования в условиях космического полета, определения места элементов биологических систем в повышении эффективности системы жизнеобеспечения пилотируемых космических комплексов в целом.
Временное погружение экипажа в состояние искусственной гибернации активно обсуждается как одно из технологических решений обеспечения длительных полетов в дальний космос. В данной работе планируется оценка перспективности применения с этой целью психотехнологий, индуцирующих измененные состояния, практикуемых в традиционных культурах народов Азии.

– Участники из каких стран войдут в состав экипажа SIRIUS-23? Когда будет известна точная дата начала эксперимента? Сохраняются ли планы по проведению трех годовых изоляций?
– Программа не пересматривалась. Первая годовая изоляция (СИРИУС-23) начнется в третьем-четвертом квартале следующего года. Состав участников, согласно графику подготовки, будет согласован позже. В настоящее время мы получаем предложения международных партнеров, заинтересованных к участию в эксперименте.

– Когда будет запущен спутник "Бион-М" №2? Когда возможен запуск "Биона-М" №3 для медико-биологической индикации высокоширотной орбиты?
– Запуск биоспутника "БИОН-М" №2, скорее всего, состоится в 24 году. Относительно "БИОНА – М" №3, мы предполагаем возможность его запуска в 2027-2028 годах при условии начала работ в 2023 году. Пока ответа на наше предложение не поступало.

– Сохраняются ли планы по отправке на орбиту ученых, специально подготовленных для короткого полета? Когда может произойти такой полет?
– Пока идея не получила развития. Полагаю, что вернуться к этому вопросу можно будет при разработке программы пилотируемых полетов на заключительном этапе эксплуатации РС МКС.

[The Heart of the Moon]

предполагается, что станция будет взаимодействовать со свободно летающими модулями

какие именно типы взаимодействий предполагаются между контрагентами? если предположить реальность "свободно летающих"

[Старый]

Для примера самый первый вопрос-ответ:

- Олег Игоревич, какие научно-исследовательские работы по изучению возможности пребывания и вариантов деятельности космонавтов на будущей РОС ведет сейчас ИМБП?
- В настоящее время ИМБП в составе кооперации участвует в разработке эскизного проекта космического комплекса российской орбитальной станции. Проектом предусмотрена в том числе оценка подходов к реализации на целевой орбите программ научно-прикладных исследований и экспериментов, в том числе длительных медицинских и с участием человека.

[Старый]

Из средины:

- Какие риски, кроме радиационных, несет в себе полет по высокоширотной орбите? Как их можно парировать?
- Радиационные риски разноплановые.

[Старый]

Видно что человек не знает что отвечать поэтому не отвечает на вопросы а мелет всё подряд. 
Реальный ответ очевиден: для ИМБП работа и исследования ничем не будут отличаться от таковых на Мире и МКС. И всё. 
Но  он этого не говорит а мелет языком из пустого в порожнее. 

Видимо он не беседовал с корреспондентом РИА а писал ответы на вопросы переданные в письменном виде. Иначе журналист не удержался бы от вопроса: "А чего ж вы свою "центрифугу короткого радиуса" на МКС то не запулили? Она чего, только на солнечно-синхронной орбите работает?"  

Вобщем абсолютно пустое бессмысленное интервью не несущее ни одного бита информации и отражающее разве что глубину кризиса охватившего отрасль.

[triage]

Иначе журналист не удержался бы от вопроса: "А чего ж вы свою "центрифугу короткого радиуса" на МКС то не запулили? Она чего, только на солнечно-синхронной орбите работает?

ответ, то известен - денег не дали, другое запускали...

Тут тоже не знают что будет

https://www.roscosmos.ru/38128/
22.08.2022
По его словам, создание национальной станции открывает перед учеными возможности для проведения новых исследований. Например, в случае выбора полярной орбиты, станция будет находиться в области с повышенной радиацией, что позволит набрать статистические данные по пребыванию человека в таких условиях, разработать средства защиты от радиации, что в будущем пригодится для полетов в дальний космос.
...

почему Например....

[The Heart of the Moon]

"станция будет находиться в области с повышенной радиацией"

разве в земных лабораторных условиях изоляционных экспериментов нельзя добровольцев подвергать дозированному облучению любой нужной конфигурации? и постепенно вывести новую породу людей с повышенной иммунной защитой для будущих реальных полётов с повышенным/высоким/очень высоким космическим радиофоном?


вот это будет большая наука
а в космосе зачем нужны такие варварские экск...