Байки ракетчиков

Автор АниКей, 19.04.2016 11:04:59

« назад - далее »

0 Пользователи и 1 гость просматривают эту тему.

АниКей



sovsekretno.ru
 Она создавала космический уют. Жилая компоновка первых «Союзов», лунного орбитального корабля, орбитальных станций «Салют» и «Мир», многоразового корабля «Буран» – всё это проекты Галины Балашовой  
Фаина ОСМАНОВА
 
 Она создавала космический уют. Жилая компоновка первых «Союзов», лунного орбитального корабля, орбитальных станций «Салют» и «Мир», многоразового корабля «Буран» – всё это проекты Галины Балашовой
 В НПО «Энергия» Галина Балашова считалась одним из самых «секретных» сотрудников. Не потому, что была связана со стратегическими, имеющими решающее значение разработками. Занимаясь проблемами эргономики, дизайна обитаемых пространств космических аппаратов, Балашова создавала жизненную среду для космонавтов, что для подавляющего большинства инженеров того времени представлялось чем-то побочным. Тем не менее руководство Галины Балашовой, засекретив её разработки, со спокойной совестью получало предназначавшиеся ей премии, награды и призы. В том числе – от международных союзов архитекторов и дизайнеров.
 
Спойлер
Биографические данные о Галине Балашовой (в девичестве Брюховой) довольно скупы. Родилась она в семье Андрея Фёдоровича Брюхова, происходившего из муромской дворянской семьи, и его супруги, Полины Александровны. Дядя Галины Андреевны, Сергей Брюхов, был довольно известным архитектором. Деда по линии матери выбрали сельским старостой, причём село, расположенное на берегу Оки, было немаленьким – проживало в нём полторы тысячи человек.
 Детство Галины прошло в подмосковных городах – Лобне и Дмитрове. В её семье очень любили рисование, а отец увлекался фотографией. С самого раннего детства Галина хорошо рисовала, и отец определил её в ученики к художнику Николаю Полянинову. Окончив школу с серебряной медалью, Галина поступила в Московский архитектурный институт, где её преподавателями стали ученики выдающегося архитектора Ивана Жолтовского – Юрий Шевердяев и Михаил Оленев. Галина Балашова считала и до сих пор считает себя многим обязанной этим преподавателям. «Наверное, только благодаря моим учителям я и смогла одна тридцать лет делать свою работу», – не раз говорила Галина Андреевна.
 Проект рабочей зоны орбитальной станции
 
 БОРЬБА С ИЗЛИШЕСТВАМИ
 В 1955 году, после окончания института, Балашова получила распределение в Куйбышев, где занималась борьбой с «излишествами», развёрнутой Хрущёвым, – убирала элементы декора на зданиях, построенных в стилистике «сталинского ампира». В 1956 году Галина вышла замуж за одноклассника, Юрия Балашова, выпускника физмата МГУ, распределённого в своё время в Особое конструкторское бюро № 1 (ОКБ-1), – там Юрий разрабатывал теплозащиту спускаемых аппаратов.
 Вместе с мужем Галина переехала в подмосковный Калининград и по ходатайству мужа поступила на работу в отдел главного архитектора. Несмотря на то что таковой отдел в ОКБ-1 существовал и имелся человек, занимавший должность его руководителя и, соответственно, главного архитектора, Балашова была там единственным дипломированным архитектором. Занималась она ремонтом цехов, зданий, городской застройкой и даже ландшафтным дизайном.
 Несомненно, запуск первого искусственного спутника Земли, первый полёт человека в космос и другие успехи СССР в области космических технологий не могли не повлиять на промышленный и графический дизайн. Возникли принципиально новые задачи, решение которых без участия архитекторов и специалистов по эргономике становилось невозможным. И Галина Балашова, ещё совсем недавно проектировавшая производственные помещения, стала космическим архитектором.
 Официально такой должности не было. Не было её и в преемнице конструкторского бюро ОКБ-1 – НПО «Энергия». Поразительно, но нет её и сейчас – в РКК «Энергия».
 Проектированием пространства космических аппаратов Галина Балашова занималась на общественных началах. Неофициально и бесплатно. Формально же она числилась инженером по компоновке аппаратуры и оборудования различных систем кораблей. Как признавалась сама Галина Андреевна, ей поручили начать работу ещё с первых «Союзов». Уже для станции «Мир» она делала так называемую жилую компоновку – инженерную и архитектурную развёртку помещений для работы и отдыха космонавтов. Это произошло из-за того, что даже опытные инженеры не могли работать с объёмами. Архитектор же прежде всего работает именно с ними, делает проекцию, а затем уже заполняет объёмы аппаратурой. 
 СОРАЗМЕРНОСТЬ С ЧЕЛОВЕКОМ
 Существенный виток судьбы космического архитектора Балашовой пришёлся на 1963 год, после полёта корабля «Восток». Полёт длился не более суток, поэтому о комфорте решили не думать. Спускаемая капсула была диаметром чуть более двух метров, и в ней нельзя было даже встать. Изначально «жилой» отсек представлял собой настолько аскетичное помещение, что это заставило Сергея Павловича Королёва в сердцах сказать: «В космос человек не может летать в сортире!» Королёв поручил своим инженерам спроектировать дополнительный отсек для жизни космонавта. Вскоре генеральному конструктору был представлен проект, в котором по обеим сторонам люков были расположены измерительные приборы, аппаратура управления и разное другое оборудование. Балашова, мельком увидев готовый проект, поняла, что Королёв проект этого отсека не одобрит, тем более что приборы и инженерное оборудование были собраны в двух выкрашенных в яркий красный цвет ящиках. Предчувствие Галину Андреевну не обмануло: Сергей Павлович, как ей передавали, «ругался страшно» и обещал разогнать всю инженерную команду, если через неделю не будет сделан «соразмерный человеку» проект.
 Руководство, считавшее главным решение инженерных задач, расценило критику со стороны генерального конструктора как недовольство внешним видом ящиков. Было решено в срочном порядке найти художника, способного сделать обитаемое пространство «красивым». К сожалению, никто не мог понять, что жилым пространством должен заниматься архитектор. Этого не понимал и руководитель проектного отдела, талантливый инженер, будущий лётчик-космонавт Константин Феоктистов. Но именно он поручил Балашовой спроектировать интерьер нового «Союза».
 Галина Балашова сделала проект за выходные, дома. Задача была не из простых. Архитектору нужно было в небольшом пространстве найти место для сна, туалета, для аппаратуры. Галина Балашова тогда и спроектировала оригинальный интерьер, с диваном и сервантом. Для дивана ей пришлось найти прямую плоскость – и это в сферическом-то пространстве! Слева расположился сервант, справа – диван, нашлось место и для кресла, которое было приспособлено под туалет. Это была не просто космическая мебель. В диван и сервант Балашова «запаковала» всю аппаратуру. Устройства управления кораблём, к примеру, располагались в серванте.
 В понедельник наброски Балашовой показали Королёву, ему этот предварительный эскиз понравился, а через неделю был готов полноценный проект. По просьбе Сергея Королёва мебель в отсеке была выполнена в эстетике 1960-х годов.
 В дальнейшем все орбитальные модули «Союзов» в дизайне придерживались того же принципа компоновки. Функциональность, разумеется, стояла на первом месте. Поэтому Галине Балашовой приходилось не просто делать эскизы, но и согласовывать каждую деталь со специалистами, обосновывая свои наброски большим количеством всевозможных расчётов. Ей приходилось учитывать принципы космического проектирования и осваивать огромные объёмы инженерных знаний.
 МАТЕРИАЛ ДЛЯ ГЕНСЕКА
 В начале 1964 года Королёв захотел сделать бытовой отсек более современным. Галина Балашова подготовила новый, улучшенный проект, который также был утверждён генеральным конструктором. Вот только весь корпус и все внутренние конструкции были металлическими, что для находящегося в состоянии невесомости человека представляло немалую опасность. Как вспоминала Галина Андреевна, ей вместе с материаловедами – были такие люди в бюро  – удалось найти ворсовые, капроновые материалы. Они были мягкими и походили на современные «липучки». Кроме того, пользуясь авторитетом Королёва, вышли на фабрику, где шили новый охотничий костюм для Хрущёва. Костюмная куртка шилась из пальтового материала в зелёную полоску – естественно, негорючего и нетоксичного, мягкого и пушистого. Помимо особенностей ткани, для Балашовой был важен фактор цвета: в невесомости сложно ориентироваться, космонавты должны были понимать, где потолок, а где пол, то есть не путать верх и низ. Поэтому на всех «Союзах», а потом и на станции «Мир» верх был белый или жёлтый, пол – зелёный, повторявший оттенок материала хрущёвской куртки. К тому же зелёный цвет не искажался и не казался чёрным и мрачным при фото- и киносъёмках. При этом Балашовой приходилось не просто рисовать интерьеры, но и делать соответствующие инженерные расчёты, согласовывать конфигурации и габариты с конструкторами. Учитывая все технические требования – компоновать декоративные объёмы. Ей приходилось не только учитывать длину какого-нибудь кабеля, но и не забывать про центровку отсека.
 В том же году Галину Балашову приняли на должность инженера в проектный отдел разработки лунного орбитального корабля. Галина Андреевна проектировала интерьер жилого отсека – поручни, пульт, вентиляционные решётки, занималась размещением оборудования и приборов управления. Теперь конструкторы начали понимать значимость её работы и всеми своими идеями первоначально делились с ней. Если Галина Андреевна говорила, что сможет придать конструкторскому решению «доброжелательный к человеку вид», работа продолжалась. В лунном проекте Балашовой хотелось, как она сама говорила, «выразить невесомость в интерьере».
 «Я и выразила, и хорошо, что это не пригодилось, – рассказывала Галина Андреевна. – В этих моих проектах не было ни пола, ни потолка, не было ни дверей, ни перегородок. Полная невесомость. Были только сиденья. Когда сделали макет, получилось некрасиво. Было слишком много оборудования. А после высадки в 1969 году американцев на Луну от нашего проекта отказались».
 Галина Балашова показывает один из своих первых дизайн-проектов
 
 «СОЮЗ» – «АПОЛЛОН»
 Галина Андреевна Балашова – единственный дизайнер, участвовавший в создании всех советских космических кораблей. На её счету «Союз», орбитальные станции «Салют» и «Мир», многоразовый челнок «Буран», лунный орбитальный корабль. Разрабатывала Галина Балашова и космическую символику. На её счету около сорока космических вымпелов, посвящённых космическим кораблям «Союз», «Прогресс», станциям «Салют-6», «Салют-7», международным космическим полётам: СССР – Франция, СССР – Индия, СССР – Япония, СССР – Венгрия. Эмблема программы «Союз» – «Аполлон» и памятная медаль в честь 25-летия запуска первого искусственного спутника Земли также разработаны Балашовой. Галина Андреевна не любит вспоминать о том, что за эмблему «Союз» – «Аполлон» ей выписали премию в размере 84 руб. 00 коп., хотя авторские отчисления, в том числе – в твёрдой валюте, даже по существовавшим 40 лет назад в СССР расценкам, должны были исчисляться цифрами со многими нулями.
 В 1971–1975 годах Галина Балашова участвовала в создании корабля «Союз-19» по программе «Союз» – «Аполлон», проектируя орбитальный отсек «Союза». В «Аполлоне» упор делался на металлических застёжках, карабинах. Например, чтобы закрепить ботинки, а следовательно, и космонавта на полу, в каблуке предусматривалось отверстие, в него вставлялся штырь, штырь, в свою очередь, входил в отверстие в полу – тем самым космонавт получал возможность закрепиться на одном месте. В «Союзе» же всё закреплялось ворсовочным материалом. К дивану пришивался ворс, а так называемая крючковая часть пришивалась к штанам. Сцепка получалась очень надёжная. Настолько, что бывали случаи, когда космонавты «выплывали» из штанов, державшихся на поясе с помощью резинки. Потом уже были сделаны ремни из того же материала, как в самолётах. Подобная система крепления поразила американцев, как и общий дизайн «Союза» – «приплыв» в советский отсек, они воскликнули: «О, да у вас тут настоящая телестудия!» За дизайн «Союза» солидную премию выписали «материаловедам», по сложившейся традиции обойдя Балашову. 
 Конечно, были и недочёты, которые, как и все удачные решения, потом обсуждались с космонавтами. Замечания с их стороны были самыми разнообразными. К примеру, обсуждая полёт на орбитальной станции «Салют» в 1974 году, космонавты жаловались, что потеряли ножницы. Они просто-таки уплыли в неизвестном направлении, и космонавтам всё время приходилось быть настороже – ножницы могли вдруг появиться и нанести травму. В первые дни полёта станции членам экипажа было холодно, хотя температура была +18–20 градусов. Жаловались на недостаточное количество влажных гигиенических салфеток, на плохую работу поглотителя запахов. Для защиты волос от пыли были необходимы непредусмотренные на Земле лёгкие береты, требовалось поставить защитные сетки на пультах управления – ведь при передвижении по станции могло произойти непроизвольное нажатие на клавишу или переключение тумблера. Требовалось также уменьшить количество острых углов в бытовом отсеке. 
 По станции «Мир» главными были приспособления для фиксации документации, а для выполнения физических упражнений космонавты пожелали получить музыкальное сопровождение. Также космонавтам хотелось иметь личный уголок, где можно было бы хранить фотографии родных, рисунки, и Балашова считала своим достижением то, что уже на орбитальной станции «Мир» ей удалось спроектировать и отстоять необходимость индивидуальных кают.
 ЗОЛОТОЙ ГВОЗДЬ
 Частью интерьера космических аппаратов Галина Балашова сделала свои собственные акварельные пейзажи. Девять её рисунков побывали в космосе, вот только оттуда они не возвращались. Космонавты спускались в спускаемых аппаратах, орбитальный же отсек, в котором они жили и работали, сгорал при прохождении плотных слоёв атмосферы. Сгорали и акварели Галины Андреевны. Это её совсем не расстраивало – акварели выполняли прикладную задачу: они предназначались для создания «земного уюта». К сожалению, после смерти в 1966 году Сергея Королёва, одобрившего земные пейзажи в космосе, от них решили отказаться.
 Про «секретную» Галину Балашову, конечно же, никто не знал. Ей не разрешали даже подписывать проекты. Только много лет спустя Галина Андреевна узнала, что премия «материаловедам» была выделена американской стороной проекта «Союз» – «Аполлон». Единственное, что успокаивало Галину Андреевну, – у неё, как она считала, была самая лучшая работа. Пусть вся слава доставалась начальству, но Балашова вспоминала: «Работа была очень интересная, хоть её было и много, но мне никто не мешал её делать. И это было самым прекрасным».
 Известность к Галине Андреевне Балашовой пришла недавно. Несколько лет назад в Доме архитекторов прошла небольшая выставка, на которой были представлены её акварельные работы. И вскоре Галину Андреевну разыскал немецкий архитектор Филипп Мойзер, организовавший во Франкфурте посвящённую ей выставку. Он также издал книгу «Галина Балашова. Архитектор советской программы космических полётов» (GalinaBalashovaArchitectoftheSovietSpaceProgramme. PhilippMeuser). В этой книге Филипп Мойзер пишет: «В высокотехнологичный мир ракет, лабораторий, приборов Галина Балашова с её стремлением к гармонии и красоте внесла эмоциональную ноту. Благодаря её таланту история архитектуры обогатилась новым направлением – архитектурой космонавтики».
 В Германии Балашовой вручили награду «Золотой гвоздь» и почётную грамоту, а также присудили звание Почётного члена клуба арт-директоров Германии за 2015 год, причём в дипломе значилось: «Выдающемуся архитектору, достигшему своим творчеством самых звёзд». В России о незаслуженно забытой Галине Балашовой сняли фильм «Космический архитектор Галина Балашова». Пусть фильм вышел после всех почестей, оказанных этой выдающейся женщине в Германии, но Галина Балашова счастлива уже тем, что никто, как говорит она сама, «не мешал здравому смыслу, и у неё было достаточно времени».
[свернуть]
А кто не чтит цитат — тот ренегат и гад!

m-s Gelezniak

Есть фильм "Космический архитектор".
Шли бы Вы все на Марс, что ли...


АниКей

ЦитироватьРоскосмос
 
Люблю наши новости о космосе. Это как добротный комедийный сериал, который длится уже много сезонов: все персонажи хорошо знакомы, все сюжетные линии давно известны, но всё равно смешно.
Пёстрая лента новостей только кажется хаотичной. Если внимательно следить за новостями отечественной космической индустрии хотя бы несколько лет, становится ясно, что все новости укладываются в очень ограниченное число сюжетов.
 ..читать далее →
А кто не чтит цитат — тот ренегат и гад!

Штуцер

Спасибо. Там есть такая послебайка:
Цитировать
Рогозин вообще плодовитый и талантливый автор абсурда. То предложит американцам на орбиту на батуте прыгать, то кособокий манекен на радиоуправлении пытается выдать за сверхсовременного боевого робота, то сказки о космодроме «Восточный» расскажет. Он как Пьер Ришар, который на экране разиня и неудачник, а в жизни — вполне состоятельный и успешный человек.
Но в виде обломков различных ракет
Останутся наши следы!

АниКей

ЦитироватьВице-президент РАН, академик Валерий Бондур: "Все тайны "Аэрокосмоса". ОкончаниеНам нужны были глобальные модели атмосферы Земли, потому что наши космические системы должны были смотреть на все опасное, что происходит на планете.
А кто не чтит цитат — тот ренегат и гад!

АниКей

vkonline.ru  «Космический» контрразведчик - Волжская коммуна
 


 
Спойлер
Студент, комсомолец, инженер, оперативник
Юрий Грушин родился в 1938 году во Владивостоке. Вместе с отцом, военным летчиком, исколесил полстраны, пока того не направили в Кинель-Черкассы Куйбышевской области, где Юрий учился некоторое время, а затем семья осела в Новокуйбышевске. В Куйбышеве он окончил техническое училище, потом радиотехнический факультет КуАИ. Везде был лидером - и в учебе, и в общественной работе, и в комсомольском оперативном отряде. Такие активные ребята были нужны не только в цехах, а Юрий после окончания института уже успел поработать не только инженером на заводе «Экран», но и в другой, не менее важной сфере. Дело в том, что в 60-х годах к активно развивавшимся предприятиям авиационно-космического комплекса Куйбышева усилилось внимание иностранных разведок. Для работы по радиомаскировке заводов, в том числе и от разведывательных спутников США, которые уже стали пролетать над территорией города, кандидатура Юрия оказалась одной из лучших. В 1966 году его призвали в органы безопасности, он окончил высшие курсы спецшколы КГБ СССР.
 В гуще событий
 
 
Служить молодой офицер начал рядовым оперативником в промышленном подразделении отдела контразведки, курировал завод «Прогресс». Задача радиомаскировки, изначально поставленная перед органами госбезопасности и перед Грушиным лично, была выполнена - утечки секретной информации отсюда не было зафиксировано ни разу за многие годы.
К началу 80-х Юрий уже успел поработать с моторостроительным заводом им. Фрунзе, с филиалом «Прогресса» на Байконуре, курировал гражданскую авиацию области, в том числе аэропорты «Курумоч» и в Смышляевке, стал начальником 3-го отделения областной контрразведки.
Не многим сотрудникам спецслужб «повезло» на оперативные события, как Грушину. Он оказался в самой гуще событий и во время поимки маньяка Серебрякова, который орудовал в Зубчаниновке и поселке Восточный, и во время расследования громкого дела «Капкан» по убийству в Москве главного конструктора Куйбышевского бюро автоматизированных систем Игоря Бережного. Но судьба вновь и вновь возвращала его к делам космическим - в 1984 году его прикомандировали к заводу «Прогресс».
 Под грифом «совершенно секретно»
Зоной ответственности официального заместителя директора завода и действующего сотрудника КГБ Юрия Грушина стало обеспечение безопасности при производстве ракет типа Р-7 и космических аппаратов различного назначения, а также работа над самым масштабным отечественным космическим проектом «Энергия-Буран». Понятно, что в офицерской форме на предприятии он не появлялся - здесь было принято ходить в белых халатах или спецодежде.
«При производстве ракеты-носителя «Энергия» осваивались совершенно новые и самые передовые технологии, новые сплавы и материалы, новые методы испытания, по-новому решались вопросы транспортировки крупногабаритных грузов, - рассказывает ветеран «Прогресса», тогда помощник директора завода Вячеслав Вершигоров. - Для решения этих задач была привлечена кооперация в составе 1200 предприятий всей страны - можно представить, насколько трудно было обеспечивать сохранность государственной тайны».
«На работе Юрий Федорович находился так же, как и мы - с утра до глубокой ночи. Работал все субботы и воскресенья, - вспоминает главный диспетчер РКЦ «Прогресс» Александр Лунев. - Практически вся конструкторская документация, приказы министерств и постановления правительства были под грифом «совершенно секретно».
Огромный объем информации, поступавшей на завод и отправляемой с него, шел по закрытым каналам связи и фототелеграфу - предшественнику факсовых аппаратов. Благодаря сотрудникам режима во главе с Грушиным государственные интересы строго соблюдались.
Помимо всего, он лично контролировал отправку и транспортировку блоков и агрегатов ракеты-носителя «Энергия» на Байконур, обеспечивал безопасность министра обороны СССР Дмитрия Устинова во время посещения им предприятия.
 Невидимая работа
 
 
Много сил отдавал Грушин работе непосредственно на Байконуре. Здесь был создан филиал отдела режима «Прогресса», работал крупный узел спецсвязи, обеспечивавший соединение с поставщиками и разработчиками комплектующих для производства.
«Бывают люди, которые сразу располагают к себе - аккуратные в одежде, немногословные, с открытым взглядом. От них исходит какое-то душевное тепло. С таким человеком я и познакомился во время работы над комплексом «Энергия-Буран», вспоминает бывший заместитель генерального конструктора РКК «Энергия» им. С.П. Королева Вячеслав Филин. - Работа Грушина не бросалась в глаза. Но стоило где-то возникнуть проблемам, он тут же оказывался рядом и брался за их решение».
«Так было при огневых испытаниях центрального блока «Энергии», когда по непонятным причинам лопнул трубопровод. Так было и при запуске орбитального корабля «Буран», когда произошел отбой запуска за 53 секунды до отрыва ракеты от стартового стола, - продолжает Вячеслав Михайлович. - Через свои каналы он проводил анализ случившегося, чем оказывал неоспоримую помощь конструкторам и технологам. Юрий Федорович был организованным человеком, и вся его служба была нацелена на соблюдение всех правил по режиму и безопасности. Мы много месяцев провели с ним на космодроме, работали практически круглосуточно, и он всегда помогал решать и производственные, и бытовые вопросы. Это происходило доброжелательно, без нагнетания напряженности. Это свойственно только сильным личностям, а Юрий Федорович и был таким».
 Грушин - брат Грушина
 
 
«Я и инженер, и летчик, и десантник - хоть завтра в космос», - говорил Юрий Грушин. И тут же добавлял: «Но я - чекист, и моя работа - здесь».
В отставку из органов КГБ Юрий Федорович Грушин, заслужив многочисленные награды и поощрения, в том числе орден «Знак Почета», ушел в 1993 году, с «Прогресса» - в 1994 году, в 1998-м его не стало. Награды и военная форма Грушина хранятся в музейной экспозиции Центра помощи детям, оставшимся без попечения родителей, имени Б.П. Фролова, фотопортрет и рассказ о его работе - в музее управления ФСБ (КГБ) по Самарской области в разделе «Самарский космос».
А в памяти друзей и близких он навсегда остался чутким и отзывчивым человеком. Кстати, о близких, о семейной истории: когда Юрию было всего четыре года, умерла его мама. Отец женился во второй раз, и у него родилось три сына, одним из которых был Валерий Грушин, имя которого носит известный на всю страну фестиваль бардовской песни.
Братья по отцу - Юрий и Валерий Грушины - были похожи и внешне, и по характеру: оба были веселыми и жизнерадостными, оба любили петь. Валерий пошел по пути Юрия и поступил в КуАИ - старался быть таким же смелым, как старший брат. Иначе бы не бросился в ледяную воду реки Уды в Иркутской области, чтобы спасти тонувших детей. Тогда для поисков брата Юрий сделал все, что мог - даже находясь в Куйбышеве, договорился о вертолете, но, увы, Валерия так и не нашли...
Подвиг Валерия Грушина тысячи людей вспоминают вставанием во время концертов на Горе. На каждый фестиваль авторской песни имени своего брата приезжал и Юрий Грушин, работа которого не была на виду в силу особенностей профессии. Подвиг этих людей - чекистов, контрразведчиков, сотрудников органов государственной безопасности России - ФСБ, СВР и ФСО - отмечается каждый год 20 декабря.
 
[свернуть]
А кто не чтит цитат — тот ренегат и гад!

АниКей

ЦитироватьМарс-бросок
Новая газета
Но все понимали, что рано или поздно космический корабль с человеком на борту отправится на Венеру или на Марс. Тогда, в 60-е, в этом были так уверены, что в Советском Союзе даже запланировали дату запуска еще не созданного тяжелого межпланетного корабля (ТМК) к Марсу — ​8 июня 1971 года ...

А кто не чтит цитат — тот ренегат и гад!

АниКей

Цитироватьwarhead.su
И пусть весь мир подождёт: первый и последний мятеж на орбитальной станции
Михаил Котов
 
Спойлер
Не самым бодрым днём 1973 года три астронавта американской орбитальной станции «Скайлэб» задолбались настолько, что решились на немыслимое. На один день они просто перестали отвечать на вызовы центра управления полётами, даже не передав на Землю обязательного в этом случае «Ой, всё!»
Свой салют с душем и телескопами
Американцы слетали на Луну и призадумались. Лунная гонка выиграна, удовлетворение получено... Осталось решить, что делать дальше. Для закрепления успеха они высадились на Луну ещё пять раз. С каждым разом лунного грунта на Землю привозили всё больше, а удовлетворения — всё меньше. Кроме того, ракета-носитель «Сатурн-5» оказалась идеальной машиной по уничтожению денег. В современных ценах каждый полёт тянул на 1,2 миллиарда долларов.
Чтобы убедить хотя бы самих себя, что «Сатурн-5» может не только выигрывать лунные гонки, но и приносить пользу, было решено запустить в космос американскую орбитальную станцию. Почти как русский «Салют», только лучше — с душем, отдельными каютами и сменными экипажами.
14 мая 1973 года «Скайлэб» отправился на орбиту.
 К оружию!
После запуска станции на орбите уже успели побывать две экспедиции — «Скайлэб-2» и «Скайлэб-3». Бывалые астронавты устроили в «небесной лаборатории» нечто похожее на ленинский субботник и стахановский забой вместе взятые. Они постоянно просили дополнительной работы, обгоняли все мыслимые программы и даже жаловались на скуку.
Схематическое изображение «Скайлэб» в разрезе и пристыкованный транспортный корабль «Аполлон»
На Земле сделали выводы, и когда на станцию был запущен экипаж «Скайлэб-4» (Джеральд Карр, Эдвард Гибсон и Уильям Поуг), туда же полетел и пухлый томик расписания, плотно забитый различными заданиями. Кроме того, предыдущие миссии работали 28 и 60 дней, а «Скайлэб-4» отправился аж на 84. Руки у новичков росли немного не оттуда, и выполнять задачи по расписанию не удавалось. Только если пожертвовать сном, чисткой зубов и сидением в комфортном туалете.
На седьмой неделе астронавты сломались. Джеральд Карр выдал в эфир грозное: «Нам нужно больше времени для отдыха. Дайте расписание, которое не так сильно забито. Мы не хотим упражняться после еды. Мы хотим, чтобы всё было под контролем».
 
ЦитироватьЗатем бунтовщики поставили радиостанцию в беззвучный режим и перестали отвечать на входящие звонки.
Целый день они наслаждались видами Земли (на «Скайлэб» был специальный обзорный иллюминатор) и ничего не делали. Мятеж прошёл тихо и расслабленно. На следующий день астронавты встали и принялись за работу. На Земле, конечно, обиделись, но поняли, что кричать бессмысленно, поэтому сделали вид, будто ничего не произошло. Дальше экспедиция «Скайлэб-4» работала без сбоев и выполнила очень большой объём работ.
 Время для выводов
Этот случай много раз разбирался психологами и специалистами по подготовке астронавтов. Выводы из мятежа на шедевр не тянули, но зато их многократно использовали впоследствии.
Экипаж «Скайлэб-4» (фото: NASA)
С экипажем должен лететь хотя бы один старослужащий, чтобы в случае подобного поведения «дедушка» повлиял на космических салаг.
Составлять на Земле план выполнения работ чуть проще, чем выполнять его потом в космосе.
 
ЦитироватьАстронавты тоже люди.
После приземления проблему мятежа замяли, дисциплинарных взысканий не применили, хотя в космос никто из этой троицы больше не полетел — всех перевели на земные работы.
Поэтому, если вы поняли, что задолбались, сил не осталось, а отдыха не предвидится, то пора устраивать мятеж. Отключите телефон, заварите чай и садитесь к окну. Весь мир подождёт: проверено астронавтами.
[свернуть]
А кто не чтит цитат — тот ренегат и гад!

Кубик

ЦитироватьАниКей пишет: Отключите телефон, заварите чай и садитесь к окну. Весь мир подождёт: проверено астронавтами.
А к кому в экипаже Скайлэба прилетала жена с домашними пирожками? ;)
И бесы веруют... И - трепещут!

Chilik

ЦитироватьКубик пишет: 
А к кому в экипаже Скайлэба прилетала жена с домашними пирожками?  ;)  
так ведь

ЦитироватьАниКей пишет: Отключите телефон, заварите чай и садитесь к окну. Весь мир подождёт: проверено астронавтами.

hlynin

ЦитироватьКубик пишет:
А к кому в экипаже Скайлэба прилетала жена с домашними пирожками?  ;)
К Гэрриоту. Это другой экипаж. И вообще - полетели они на 56 дней, но удовольствие им растянули.Так что не удивительно,  что вначале не успевали, а потом перевыполнили.

Старый

Цитироватьhlynin пишет:  И вообще - полетели они на 56 дней, но удовольствие им растянули.Так что не удивительно, что вначале не успевали, а потом перевыполнили.
Да нет, они сразу полетели на 86. По крайней мере уже на старте еды набрали на 86.
1. Ангара - единственная в мире новая РН которая хуже старой (с) Старый Ламер
2. Назначение Роскосмоса - не летать в космос а выкачивать из бюджета деньги
3. У Маска ракета длиннее и толще чем у Роскосмоса
4. Чем мрачнее реальность тем ярче бред (с) Старый Ламер

hlynin

ЦитироватьСтарый пишет:
Да нет, они сразу полетели на 86. По крайней мере уже на старте еды набрали на 86.
На 84.
Точнее, план работ был расписан на 60 суток, с возможностью продления до 84-х.Да, критическим фактором была еда - ровно на 84 дня, причём основной запас был на "Скайлэбе". Возвращение вообще было у всех экспедиций определено не чётко. На второй было запланировано 56, летали 69

hlynin

Вообще байка высосаны из пальца. Как отключились на сутки и предавались созерцанию Земли - бред полный.
Раза два ругались с ЦУПом о их неумелом и чрезмерном планировании - и это всё. Рабочий день - 10 часов науки не выполнялся из-за массы изменений плана, инструкции загружались километрами, не успевали читать, ошибались. К концу второго месяца всё наладилось.

АниКей

ЦитироватьПриземление

Воспоминания о странных людях, запустивших 25 лет назад межконтинентальную ракету в сторону США


 https://rg.ru/2018/01/16/rodina-raketa-v-ssha.html?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com
Цитировать... Этот репортаж был написан двадцать пять лет назад. Нынче "Родина" попросила нас прокомментировать и освежить написанное тогда. Вот то, что по нашему разумению стоило бы сказать на этот счет сегодня.
Первое. С глубоким удовлетворением отмечаем, что нам удалось дожить до этого юбилея.
Второе. Российско-американские отношения с той поры проделали гигантский путь от робкого доверия к взаимной враждебности и опасной конфронтации. О чем тогда мы не могли и подумать.
Третье. Знаете, каким был самый популярный вопрос всех интервью с политиками и авторитетными общественными деятелями времен горбачевской перестройки? Журналистов, да и всех прочих больше всего интересовало: а есть ли гарантии необратимости демократических процессов, начатых в 1985 году? А пройдена ли нами точка невозврата?
 Абсолютное большинство ответов на эти вопросы были положительными. Да, говорили нам политики и авторитетные общественные деятели, гарантии есть: это частная собственность, это честные выборы, это свобода слова, наконец. Интересно, что и сегодня уже другое поколение журналистов задает те же вопросы и отвечают им примерно так же: мир стал единым и безграничным, в эпоху Интернета ничего невозможно утаить от общества, да и сам Интернет - Всемирная информационная паутина - не может быть закрыт или оборван. Мы уже прошли "точку невозврата" в советское прошлое.
Четвертое. "Точка невозврата" - термин, как известно, авиационный. Он означает, что воздушное судно, оторвавшись от взлетной полосы, проделало путь, на который было потрачено более половины запасов топлива. Стало быть, при всем желании самолет уже не может повернуть обратно и приземлиться в точке взлета. Керосина не хватит. Так вот, эти двадцать пять лет убедительно показали, что уподоблять нашу быстролетящую жизнь даже самым быстролетящим лайнерам - наивное заблуждение. В реальной жизни всегда хватит "топлива", чтобы вернуться назад. В реальной жизни никакая частная собственность, никакие честные выборы и даже свобода слова вместе с Интернетом никому и ничего не могут гарантировать. В реальной жизни точки невозврата не существует. Реальной жизни милее точка с запятой.
Пятое. Спустя четверть века мы поняли, почему именно вопрос о гарантиях необратимости перемен интересовал нас более всего. Позитивный ответ на этот вопрос (а чаще всего он был именно таким) сваливал гору ответственности с наших плеч, освобождал нас от тревоги за будущее, окружал нас космосом беззаботности и приятных частных увлечений. Фигурально говоря, большинство из нас потратило четверть века на приятное космическое путешествие в скафандре личной безответственности за все, что происходит на земле. И только испытав неизменную силу гравитации, мы поняли, что единственная из всех возможных гарантий невозврата к прошлому - наша тяжелая личная ответственность за все, что происходит.
Шестое. Вопрос только в том, долго ли мы протянем с этим свинцовым грузом?
А кто не чтит цитат — тот ренегат и гад!

Все понятно. Не понятно, почему опубликовано сейчас, а не первого апреля?
КАКТОТАК
----------------------------
Моделью ракеты можно достичь модели Марса

АниКей

ЦитироватьМагомед ТОЛБОЕВ: «Тигр сильнее волка, пантера, лев, слон — тоже сильнее, но волк никогда в цирке не выступает»

26 января в редакцию еженедельника «Коммерческие вести» на «кухонные посиделки» заглянул Герой России, почетный президент международного авиасалона «МАКС» Магомед ТОЛБОЕВ
У прославленного летчика-испытателя, доверенного лица Владимира ПУТИНА в этот день время было расписано по минутам. Публикуем самые интересные моменты беседы.
А кто не чтит цитат — тот ренегат и гад!

АниКей

А кто не чтит цитат — тот ренегат и гад!

АниКей

zavtra.ru

Александр Проханов: Ракетный маршал

Владимир Толубко отважно воевал, стоял у истоков ракетных войск и стал командующим ракетными войсками стратегического назначения


Случай свёл меня с маршалом артиллерии Владимиром Фёдоровичем Толубко. Фронтовик, он отважно воевал, стоял у истоков ракетных войск и стал командующим ракетными войсками стратегического назначения. Он ценил мои репортажи о ядерных испытаниях, о новых ракетных комплексах и пригласил меня на космодром "Плесецк" — эту святая святых ракетных испытателей. Там не бывал ни один писатель, и вдруг мне открылась возможность вместе с маршалом побывать на этом загадочном северном космодроме.
Космодром "Плесецк" — это огромный ломоть тайги, прорезанный бетонными трассами, железнодорожными путями, высоковольтными линиями. Все они сходятся на стартплощадках, на стартовых столах, выложенных огнеупорными плитами. С этих столов взмывают ракеты, летят по баллистическим кривым тысячи километров и падают на Камчатке. Если испытания проходят благополучно, ракетчики говорят: "Ракета попала в кол". То есть попала точно.
Когда я оказался на космодроме "Плесецк", меня повели на старт, где готовилась к пуску обычная, проверенная временем ракета, наполненная водородом и кислородом. Топливо находилось в сжиженном состоянии и было охлаждено, так что стоящая на старте ракета вся была покрыта пушистой шубой. Солдаты-срочники, готовившие ракету к пуску, от руки начертали на этой шубе имя "Таня". Мне объяснили, что все ракеты такого класса уходит в небо, унося туда имя возлюбленной, невесты первого испытателя.
Толубко был приветливый, без маршальской надменности, с чувством юмора. Он повёл меня на смотровую вышку, где перед началом испытаний собрались создатели ракеты мобильного железнодорожного комплекса. Когда я вместе с маршалом вошёл, генеральный конструктор, главные конструкторы, инженеры, генералы, маститые управленцы посмотрели на меня недовольно и даже враждебно. И только присутствие маршала мешало им высказать своё негодование. Они полагали, что присутствие незнакомого человека испортит старт. Так моряки не пускают на свой корабль женщину, так военные лётчики запрещают себя фотографировать на фоне самолёта. Все они, включая ракетчиков, суеверны.
Вдалеке, за лесами светил огонь: это был освещён стартовый стол, на котором установлена ракета. Меня поразил вид этих маститых, именитых людей. Все они были одеты затрапезно, даже неряшливо: в несвежих костюмах, галстуки повязаны неправильно — одни тонкими, другие слишком толстыми узлами. Видно было, что они относятся с полным пренебрежением к своей внешности. Все они были поглощены делом, им просто нехватало времени для того, чтобы следить за своим внешним видом.
Начался обратный отсчёт: "Четыре, три, два, один — старт!" В тайге мощно полыхнуло громадное зарево, осветило окрестные леса. Из лесов медленно, на белой метле стала подыматься ракета — её сияющая белоснежная колонна. Ракета увеличила скорость, прянула, помчалась ввысь, пронзила облако и наполнила его великолепными радугами, превратившись затем в маленькую гаснущую звезду. А в облаке, выжженная улетевшей ракетой, осталась полынья, которая долго не зарастала.
Все испытатели напряжённо ждали, когда у ракеты произойдёт отсечка двигателя, когда она сбросит первую ступень, когда сбросит вторую ступень, выйдет на баллистическую кривую и уже без двигателя, без огня понесётся над гигантской страной к далёкому Тихому океану, чтобы упасть на полигон Камчатки. И когда вторая ступень ракеты упала над полярной тундрой, и было ясно, что пуск удался, что ракета идёт по намеченной баллистической кривой и достигнет заданной цели, все присутствующие: генеральный конструктор, главные конструкторы, испытатели, генералы, учёные, профессора, академики, — возликовали, стали обнимать друг друга, а потом вдруг все разом обратили на меня свои лица и кинулись ко мне. Они стали качать меня, славить, требовать у меня сувениры. Я передал свою авторучку, отдал часы, кто-то в суматохе открутил от моего пиджака пуговицу. Все считали, что я принёс им удачу, я — тот амулет, который вёл ракету к намеченной цели.
С тех пор я часто встречался с ракетами. Вместе с мобильными установками "Тополей" под звёздным небом Белоруссии я двигался через ночные пустынные поля к той точке, откуда предполагался пуск ракеты. Спускался в ракетные шахты и вдыхал запах каких-то смол, лаков, металлов, присадок — так пахла живая ракета, которая ждала грозного приказа и могла, улетев в небеса, спалить континент.
Я побывал на многих ракетных заводах. Вершиной моего ракетного опыта был старт "Энергии" и "Бурана", когда этот громадный, колоссальный белоснежный столб, к которому прилепилась восхитительная бабочка, этот белокрылый бражник, – когда они умчались на огненном облаке в небеса, прогрохотав так, что вся казахстанская степь долго не смолкала от гула. Через положенное время "Буран" вернулся на землю в сопровождении истребителей, коснулся земли, из-под его колёс вырвался дым, он промчался, а за ним трепетали два тормозных парашюта. Когда "Буран" остыл, когда качали и подбрасывали вверх создателей этого удивительного корабля, я подошёл, погладил его тёплую шерсть — термоизолирующие белые пластины, вдыхал его запах. И казалось, что я знаю, как пахнет космос.
Я никогда не забуду крепкого, плотного ракетного маршала Владимира Фёдоровича Толубко.
А кто не чтит цитат — тот ренегат и гад!