Вопросы рассеивания жизни по системам рукава Ориона в литературной обработке

[gans3]

продолжающаяся вулканическая активность набуровит новые

Какая связь между формированием ядра и пополнением атмосферы?

КК атмосферу и в нынешнем виде своём вспышками сдувают, как не в себя, а с учётом того, что они творили в своём недавнем (для них) прошлом, Ваш оптимизм - от скудности и противоречивости наших знаний. КК малых масс вообще еще не сели на ГП, по молодости их. Трек самых легких КК до ГП десятки миллиардов лет занимает.

[Настрел]

Начало. Бунт

А дальше? 

[Зомби. Просто Зомби]

Роботы

Ещё когда они сидели в своей отважно-безрассудной осаде, Нарцисс среди прочего успел выяснить, что при всей обширности и полноте описаний всего, что имело хоть какое-то отношение к проекту Гильгамеш, был один предмет, о котором в этой свалке многообразных документов по любому вопросу не было даже единичных упоминаний. И даже намёков.

Это Мамми.

И это было странно.
Более того. В отчётах, посылаемых на Землю, о Мамми тоже не было ни малейшего упоминания. Зато в видеоматериалах присутствовали сцены искусственного кормления, хотя насколько знал Нарцисс, сам принимавший участие в уходе за младенцами, такового не видел ни разу.

И первое, что сделал Нарцисс, когда пришёл в себя и увидел склонившегося над ним Наставника, спросил его — кто такие Мамми?

Трудно сказать, да и сам Нарцисс вряд ли отдавал себе в этом отчет, рассчитывал ли он хоть на какой-нибудь ответ.

Но Наставник ответил, коротко, одним словом — киборги.

Это прояснило хотя бы что-то. На Земле, равно как и в освоенном Космосе, киборги были запрещённой технологией.
Но это единственное, что можно было извлечь из этого ответа, вопросов же сразу возникло очень много.
Но Нарцисс даже не пытался их задавать, понимая, что дальнейших разговоров не будет.

Однако это окончательно отменило в нём нечто такое, что мешало признать давно ставшую для него очевидной простую истину.

Наставники сами не более, чем роботы.

То есть, по сути, то же самое, что и какие-нибудь автоматические уборщики или ремонтники, сотни которых постоянно мотаются по Станции в поисках работы.
Только это роботы человекообразные, покрытые какими-то биоподобными материалами и снабжённые человекоподобным же интеллектом.

Это объясняло сразу многое. И некоторую их неуклюжесть в простых для детей ручных операциях, странность их шуток невпопад. Совершенно невозможную и необъяснимую иногда память. Буквально непреодолимую силу. Да много ещё чего. Особенно такого, что и не передать словами.

Хотя эти роботы были, наверное, самым совершенным из всего, что когда-либо создавались людьми.

Однако Нарцисс так и не сделал ещё одного, последнего шага в понимании мира, которому принадлежал.
Личности Наставников были иллюзорны.
По крайней мере в том отношении, что на самом деле их интеллект в наибольшей степени составляла информационно-аналитическая сеть Гильгамеша. «Мама», как её называли сами Наставники — или это она сама себя так называла? Или это название осталось ещё от тех, кто её создал?

Этот интеллект был один на всех, и не только для Наставников, но и вообще всех роботов Гильгамеша, а индивидуальность каждого Наставника, по сути, лишь изображалась Сетью, была чистой игрой в человекоподобие или же просто маской, удобной для общения с детьми и манипулирования ими.

Собственно, все концы Нарцисс держал в своих руках, но вот вывод из тех фактов, которые были у него прямо перед глазами, сделать никак не мог. Во-первых, он был бы слишком неожиданным и противоречил всему личному опыту Нарцисса. Во-вторых, он просто не искал в этом направлении, не было у него к этому даже повода. Но было и ещё что-то. Какое-то торможение на этом пути. Какая-то «не интересность» этого вопроса. Какая-то сонливость, сопровождавшая любую мысль на эту тему.
Нарцисс был знаком с этим состоянием, но приписывал его свойствам собственного характера и не ассоциировал с содержанием вопросов, его провоцирующих. Тем более, что темы его поисков всегда были разнообразны и не отмечались какой-либо понятной общностью.

...

Такие же роботы, как те автоматы, которые следили за порядком в Эдеме. Которые чинили Гильгамеш и Энкиду, строили базы в облаке Оорта и на Лете, создавали Орбитальную Станцию и Посёлок на Гайе. Просто электронно-механическая прислуга. Манипулятор и акустический выход Мамы. Аватар сетевого искусственного интеллекта.



При всей странности и холодности общения с Наставниками, всё же они заменяли родителей для детей Эдема.
Они были первым, вместе с Мамми, кого (или что?) видели младенцы, когда их вынимали из родильной камеры, и они делали свой первый вдох.

Искусственный интеллект в XXIV-м веке достиг высокого совершенства. Он давно овладел полной автономностью и мог управляться в том числе обычными словесными императивами. Достаточно было дать задание – построить завод по производству каких-либо необходимых в хозяйстве вещей, как система сама составляла проект, беря все необходимые сведения из информационных сетей, и начинала стройку.

Правда за её деятельностью всё же необходим был человеческий контроль. Не то, что она не могла справиться с задачей, но по не до конца выясненным причинам всё же иногда спотыкалась. Это было связано с неизбежной привязкой любого абстрактного проекта к конкретным условиям места и времени, где и когда производились работы.
Естественно, требовалось вносить коррективы в проект, иногда неожиданные, вызванные обстоятельствами, которые выяснялись уже после того, как работы были начаты.
Вот тут-то и таилась засада.
В ситуации, когда не была отработана предыдущая поправка, но уже возникала необходимость следующей, в условиях, когда наслаивалось сразу несколько таких поправок на поправки, система иногда начинала чудить и, что называется, городить турусы. И дело могло не ограничиваться только зацикливанием на проекте, но доходило до того, что строились какие-то немыслимо замысловатые, но, что характерно, всё-таки функциональные и даже вполне рабочие конструкции, не имевшие, однако, ничего общего с привычной заводской архитектурой.
При этом, если разбираться более глубоко, система формально обычно оказывалась даже права. Она достигала поставленной цели, но выбирала решения, которые никогда не предложил бы человек. Как будто эти решения происходили с другой планеты. И они были бы эффективны, если бы существовали в соответствующем им окружении. В инопланетной техносфере. Но в той, в которой они применялись, они всегда уступали проектам, вырабатываемым людьми. И потому это всё-таки была ошибка. Сбой системы.
Это было несколько загадочно, но все фильтры и предохранители от таких ситуаций, которые в свою очередь городили наладчики кибернетических систем, оказывались неэффективными.

Так что отправлять в полёт экипаж из одних лишь роботов было в любом случае авантюрой и расчётом на некоторое везение и удачу.
Тем более ужасным было решение доверить роботам воспитание детей.



Вообще это был какой-то шок. Ну не слишком для Нарцисса, который вполне мог считать себя агентом влияния роботов среди людей, но и для него тоже. А при этом он ещё и хорошо понимал, какой был бы шок для всех остальных ребят, если бы они об этом узнали. Ведь все они не только изучали основы кибернетики, но и из истории прекрасно знали о состоянии этого вопроса на Земле. И естественно, что при всём при том, Нарцисс вовсе не был склонен к предательству собственного вида.

Ведь роботы исходно, это всего лишь послушное орудие человека, как топор или плуг, автомобиль или трактор.
Во всяком случае так воспринимали роботов в XXIV-м веке, когда к ним все давно привыкли, и всякого рода скандальные вопросы вроде «могут ли роботы мыслить?», равно как и темы ответственности за их действия и прочее подобное если и не нашли окончательного решения (вроде сакраментального – есть ли у робота душа?), то давно были забюрократизированы разного рода протоколами и были неактуальны. А их ограничения и сила и слабость по отношению к человеку воспринимались непосредственно и повседневно, на уровне обыденности, и не оставляли места для глупостей вроде приравнивания их «талантов» и «прав» к человеческим.

Робот – это хитроумно устроенная железка, которую можно спутать с человеком только в темноте. Ну, понятно, что «темнота» в этом меме XXII-го века, это эвфемизм недостатка информации.



Здесь же ситуация перевернулась с ног на голову. Роботы не только инициативно обслуживали человека, но и прямо командовали и даже манипулировали им, и он полностью находился в их власти.

Это было как будто тобой начала командовать твоя газонокосилка или стиральная машины, да ещё и стыдила бы тебя за мнимые или даже действительные проступки и ставила бы время от времени в угол, если ты ей чем-нибудь не угодил.
Детская наивная «страшная» сказка об оживших вещах, вдруг ставшая явью, но что может шокировать больше, чем на глазах рухнувший привычный порядок вещей?
Что-то подобное было в литературе XX-го века, когда робототехника только зарождалась, но вряд ли хоть кто-то из ребят был знаком с этой темой, тем более не Нарцисс, который был отнюдь не филолог по интересам и складу характера. А потому и казус с HAL 2000 не был ему известен. И у него вообще не было никаких оснований для догадок о том, что эта сказка может быть на самом деле страшной.



А Наставники действительно располагали в Эдеме абсолютной властью, лишь делясь иногда крохами с некоторыми, но отнюдь не всеми подростками.
Например, они разрешали детям влиять на погоду, но только влиять, а не определять её. С пультовой пятого яруса Башни допущенные могли заказать дождь, но только над Башней, и минут на десять-пятнадцать, а потом возвращалась погода, установленная на этот день Наставниками, сиречь, Системой.

Так сказать, уступка «твоим капризам», но отнюдь не допуск к «рычагам».

И потом, Наставники были просто физически очень сильны, настолько, что здесь вопрос даже не возникал, чтобы как-то меряться силами. Ну, примерно, как с бульдозером.

Другое дело киборги.
Но это действительно была запрещённая технология.
И сам факт, что в Эдеме присутствуют киборги тоже был сногсшибательным шоком.
Даже для Нарцисса, или, скорее, тем более для Нарцисса.
Откуда они вообще взялись на Гильгамеше?

Но это объясняло по крайней мере, почему Мамми были так осторожны в своих контактах с ребятами и явно избегали их, строго ограничиваясь лишь уходом за самыми маленькими и медициной общего характера. Хотя дети, в общем, их любили. В отличие от Наставников. От которых у детей бывало, что называется, на загривке шерсть дыбом вставала, настолько они бывали, как бы это сказать, иногда непонятны. Или даже чужды. Когда сквозь как бы человеческую плоть проступал вдруг холодный стальной каркас бездушного механизма.

Как-то раз, укрепляя неформальным общением доверительный контакт со своим Наставником, который он долго и кропотливо выстраивал, Язон решился спросить у него относительно Мамми.

Реакция Наставника была несколько неожиданной. Вместо ответа, он вдруг задал встречный:

— А откуда ты узнал об этом?

Всё же по скорости соображения в Эдеме Язону равных не было. Он хоть и промедлил чуть с ответом, но успел сообразить прежде, чем начал говорить:

— Я скажу, но только после тебя, я первый спросил. Так что, правда, что Мамми киборги?
— Да, сказал Наставник.

Язон никак не ожидал реакции, которую совершенно непроизвольно выдал его организм. Казалось бы, задавая этот вопрос он должен был предполагать, как возможность, и такой ответ, хотя более ожидал, что Наставник в своей обычной манере уклонится от прямого ответа. Но и это было бы косвенным признанием, ибо непротиворечиво замыкало некоторые логические цепочки в его размышлениях, прежде всего на тему исчезнувших. Но всё это пребывало в его уме только как некая абстрактно-логическая конструкция, вызываемая к жизни лишь азартом поиска истины и желанием подловить Наставника на двуличии.

Ответ же Наставника, да ещё и данный с такой однозначностью и недвусмысленностью, разблокировал работу воображения, и в мозгу Язона мгновенно образовалась картина такого ужаса, что висцеральным ответом его организма стало небольшое расплывающееся спереди на тонких шортиках мокрое пятно.

Но снисхождения, однако! В конце концов ему было тогда всего тринадцать. И он, вообще-то, лишь немного не удержался, но быстро взял себя в руки. Внешне, по крайней мере. И это при том, что главным выводом из информации Наставника было то, что вряд ли знание, которым он только что возобладал, будет нейтральным в отношении его собственной судьбы.

Но чуть помедлив, Наставник, вроде бы не замечая, что творится с Язоном, продолжил

— Там препарат, из мозга животного.
— К.... какого животного? – осипшим голосом еле выдавил из себя Язон, когда к нему вернулась способность дышать.
— Кошки. Ну, говори теперь, от кого ты узнал об этом?

Но Язон, потянув слегка паузу и поковыряв отстранённо пляжный песок сандалией, чтобы успокоиться и прийти в себя от только что пережитого, наконец, как бы забыв обо всём, повернулся и тихо ушёл, по-английски, не обращая внимания на возмущенный возглас Наставника

— Стой, негодяй!

Но нет, он просто не мог больше оставаться здесь. Никак. Это же надо понимать. В конце концов ему необходимо было срочно поменять штанишки. Срочно.

PostScriptum.

На самом деле у Мамми тоже была бинарная конструкция интеллекта, как и у всех роботов, и у людей.

У людей сознание (ну, скажем, вероятно) возникает в некоем подобии «диалога» двух полушарий головного мозга, правого «эмоционального» и левого «рационального», в общем-то равноценных по своим возможностям.
Основное решение в конструкции искусственного интеллекта было найдено ещё в XXI-м веке и аналогичным образом сводится к взаимодействию формально-логического и ассоциативно-весового компонентов. Каждый из них по-отдельности может быть полноценным управляющим центром и способен анализировать окружающую обстановку и ставить, и решать задачи сообразно заданной цели.
Но порознь каждый из них, так сказать, тянул бы в свою сторону, а во взаимодействии двух логик вырабатывается действительно качественное решение.

Точно также не следует считать, что Мамми управляет кошачий мозг.
Мозг изымается на ранней стадии роста и в дальнейшем развивается в искусственной среде под влиянием ряда активирующих и тормозящих его рост биологических агентов. Таким образом, некоторые поля результирующего препарата оказываются гипертрофированными по сравнению с обычным кошачьим мозгом, а другие, наоборот, редуцированными.
Кроме того, и это главное, этот мозг составляет лишь половину интеллектуального ресурса Мамми, а вторую половину образует искусственный электронный интеллект.
И действия Мамми порождаются нахождением некоего равновесия между этими составляющими.

Так или иначе, но у автономных роботов (в отличие от киборгов, но их, как хорошо всем известно, не делали и не разрабатывали, ввиду самого строгого запрета) в XXIV-м веке так и не удалось уйти от «запрограммированного» поведения.
Не хватало вычислительной мощности устройств, которые можно было в них разместить.
Но при снятии этого ограничения удалось создать настоящие «креативные автоматы», искусственный интеллект которых был в состоянии самостоятельно вырабатывать собственное поведение на основе одних лишь внедрённых в него императивов общего характера и обстоятельств окружающей обстановки.
Вот когда робот был подключён к достаточно мощной «серверной», его действительно можно было спутать с человеком. Если, конечно, не обращать внимание на характерные особенности телесной организации и не проводить реально эффективные тесты на интеллект.

Что касается обычных для XXIV-го века роботов, то да, тест Тьюринга они проходили легко. Но лишь потому, что были воплощением сугубо человеческого Логоса.
Ведь глядя в зеркало, и в вас порой закрадывается мысль, что тот, кто в нём, действительно бывает иногда не так уж и глуп, не правда ли?

[Зомби. Просто Зомби]

Орбитальная Станция Эдем-Орбита

Под Эдем-1 и Эдем-2 на Орбитальной Станции были выделены два громадных объёма, три километра в длину, почти 600 метров в ширину и тридцать в высоту.
Эдем-2 остался незадействованным и пустым, в резерве, а для Эдема-1 из сырья, доставленного с Леты и земной «закваски» была подготовлена настоящая земная почва разных видов, в зависимости от выбранного места в Эдеме.



Это были и травянистые поляны, и леса, и песчаные пляжи и болотистые берега, соответственно воспроизводимому ландшафту.

Удалось это не сразу, при первой попытке вместо почвы образовалась гниющая бактериальная масса, на которой не росли даже самые неприхотливые травы. Возможно, что её можно было привести в надлежащий вид подбором различных воздействий, но это была задача не для автоматической системы, хотя бы и сколь угодно продвинутой. Поэтому Мама была изначально и безусловно индоктринирована производить в подобных случаях полную перезагрузку. Тысячи тонн неудавшейся почвы были выгружены из Станции и сброшены на Лету, чтобы прожариваться там под лучами Эриды, объёмы Эдема продезинфицированы, а следующая попытка произведена в более осторожном формате, одновременно в нескольких изолированных друг от друга местах.

Минеральной основой почв Эдема служил реголит Леты после того, как из него были отсепарированы тяжёлые металлы и оставались главным образом алюмосиликатные компоненты.

Стальное дно Эдема моделировало некий рельеф, содержа соответствующие понижения на месте водоемов, и возвышения на месте холмов. Это было сделано для того, чтобы хоть на немного сократить объёмы доставляемых с Леты материалов, ибо суммарно Орбитальная Станция и так тянула на миллионы тонн.

Так что «горы» Эдема были лишь наружно каменными, а под наклеенной декоративной обшивкой скрывался тонкий гнутый стальной лист и пустота.

«Небом» Эдем обращён к оси Станции, стороны же размечены условными направлениями «север – юг – восток – запад», аналогично тому, как они расположены на обычной географической карте, если считать, что вращение станции, как и Земли, происходит в направлении с запада на восток.

Стенка отделяет на востоке Эдема примерно третью часть, называемую Детской, остальная часть условно считается Дикой. Стенка появилась непосредственно перед тем, как Первые были возвращены в Эдем из своего заточения, до этого весь Эдем был Диким. Тогда же Детская была цивилизована и застроена под безопасную жизнь в ней детей.



По диагонали оставшийся Дикий Эдем пересекает ручей или даже скорее небольшая речка, начинающаяся в северо-западных каменистых холмах, на юго-востоке уходящая «под землю», чтобы потом «подземными ключами» вливаться в большой пруд в Детском саду. А из этого пруда просачиваться опять «под землю» и по трубам через очистные фильтры и отстойники перекачиваться в истоки речки.

Пруд в Детском Саду занимает более четверти площади, поэтому его называют иногда даже и озером, настолько он относительно велик. В его западной половине находится довольно приличный по размеру остров, полтораста метров в длину, на северо-восток от которого расположен ещё один, поменьше, с Башней. Сам же пруд находится в основном в северо-восточном квадранте Сада немного выступая за его пределы.

Сто метров от топкого, заросшего в этой части берега до восточной стенки представляют собой труднопроходимую местность, занятую скалистыми холмами в северной части, редкими деревьями и диковатым кустарником дальше к югу, ещё дальше плотный высокий травостой на болотистой почве, переходящий в глубокий «зыбучий» песок, в котором вязнут ноги.
В самом южном углу, наконец, ухоженная цивилизованная местность с парой двухэтажных домиков медицинского назначения.

Северная стенка засажена в разной степени деревьями, местами кустарником и до самой западной оконечности пруда диковата и мало посещаема, хотя там есть даже удобный песчаный пляж.
У северо-западного угла пруда ещё одна Башня, «дикая», куда тоже мало кто ходит.
От Башни до западной стенки небольшой кусок настоящего леса с полянкой и домиками технических служб на ней. Сама стенка закрыта невысокими холмами.

Западная сторона пруда, это ломаная диагональ высокого обрывистого берега, неудобного для купания, но прекрасно подходящего для созерцания озёрной дали. Этот берег засажен аккуратными редкими деревьями по постриженной траве и называется Парк.

От Парка до холмов расположена Площадь Звезды, место присутствия, всяческих собраний и прочих массовых мероприятий.
В северо-западном углу Площади Ратуша, западная сторона отмечена большим демонстрационным Экраном, а вдоль восточной вытянулась Фабрика с настоящими станками и некоторым другим производственным оборудованием. Несколько поодаль от юго-западного угла Площади «общая» Башня, куда в основном все и ходят.

Южнее и восточнее Площади Звезды стадион. Еще южнее спортплощадка.
На запад от стадиона учебные корпуса, на восток домики Средней и Старшей групп.
Между спортплощадкой и южной стеной домики кухни, зверинец и огород.

В юго-западном углу Башня Первых. Говорят, что она отличается тем, что у неё внутри, от остальных Башен, в общем, одинаковых по устройству и назначению, но может быть это только слухи. Но её Дверь впускает только Первых. Ну, кроме Наставников, конечно.
Вокруг этой Башни тоже небольшая парковая зона, на краю которой посередине между южным концом холмов и южной стенкой вблизи от стенки западной, собственно, и сам домик Первых.

Посередине южной стены ухоженная травяная полянка, с востока переходящая в игровую площадку, заставленную соответствующим игровым оборудованием.
Вдоль этих полянки и игровой площадки с северной и восточной сторон – домики младших.
Южный берег пруда напротив этих домиков закрыт густым кустарником, с востока от которого удобный песчаный пляж, главный, где все всегда и купаются.

В каждой стене имеется по две Двери, расположенные несимметрично и по-разному оформленные, пронумерованные по часовой стрелке начиная с северо-запада.

Вне Эдема внутреннее пространство каждого Тора условно поделено на ячейки-параллелепипеды подобно пчелиным сотам.
Не везде эти ячейки оформлены как помещения, значительная часть пространства вообще оставлена пустой, а ячейки служат абстрактными координатами в нём. Некоторая часть пространства размечена арматурой силового каркаса, составленного из стальных или, в большинстве, алюминиевых балок. И лишь очень небольшая часть этих ячеек-сот оформлена как настоящие отсеки.
Отсек Станции — это металлическая коробка с двойными стенками, заполняющая координатную ячейку, которая внутри может быть оборудована как жилое помещение, содержать какие-нибудь функциональные агрегаты, быть складом, лабораторией, центром управления либо, как бывает в подавляющем большинстве случаев, просто пустой.
Любое «помещение» не обязательно такая одиночная ячейка, пять на пять на три метра, но может быть объединением нескольких, когда некоторые из стенок отсутствуют.
Таким образом устроены, например, коридоры внутри гроздьев ячеек-отсеков-помещений.

Двери между помещениями Станции автоматические, также с селективным «привратником», пропускающим в зависимости от настройки.

Там, где ячейки пусты, получается что-то подобное строительным лесам, голый пустой каркас в котором проброшены углепластиковые трапы с алюминиевыми перилами и прочие переходы и лестницы, более или менее позволяющие перемещаться в этих пространствах.

На уровне пола со стороны южной стены Эдема проходит коридор во всю её длину, перебитый парой аварийных герметичных перегородок.
Одна из двух Дверей в южной стене Эдема пропускает в этот коридор всегда и всех подряд, но дальше коридора дети одни всё равно пройти не могут, им не позволят другие Двери.

В принципе в этом коридоре нет ничего интересного, однако примерно в каждой второй десятке младших обязательно находятся экземпляры, для которых привлекательно устраивать там беготню, особенно когда выключен свет. Потребности детского организма бывают совершенно непредсказуемыми, например желание обогнать не быстро срабатывающие на присутствие реле, включающие освещение вокруг этого самого присутствующего. Коридор длинный, от одной переборки до другой целый километр, который можно преодолеть, возглавляя следующую за тобой световую волну, а если получится, даже и оторваться от неё на краткое время, чтобы на полном ходу врезаться в настоящую чёрную Темноту. Причём некоторые предпочитают ...

Ещё одно удовольствие – троллить Наставников, если попалили, так как догнать мелких они, конечно, не могут, сильно в этом уступая всем детям Эдема.

И есть ещё один интересный момент. Сразу за первой переборкой находится Дверь, которая иногда почему-то пропускает в Дикую часть Эдема. Но здесь имеется явная странность: почему-то эта Дикая часть не столь привлекательна, и детки по большей части стараются быстро пройти или даже пробежать к близко расположенной Двери Первых, которая со стороны Дикого Эдема открывается всегда, а со стороны Детской только перед Первыми.

В Диком Эдеме действительно живёт несколько волчьих семей, потомков тех, что когда-то воспитывали Первых, а также и другие животные, менее опасные, но вряд ли подростков останавливает страх перед ними. Просто они чувствуют себя там как-то неуютно, когда одни, и ходят туда только группами во главе Наставников, когда те организуют такие походы «на природу».

От коридора до наружного вакуума два слоя (десять метров) ячеек-помещений, в основном пустых, но среди них имеются и прекрасно оборудованные под жильё, складские, некие особые медицинские и лабораторные, а также занимающие немалые объёмы виварий и Зоо. В этой части Станции будущие колонисты не только регулярно бывают, но иногда даже и живут некоторое время.

Наружная стенка станции тоже многослойная, с различными антирадиационными, противометеоритными и иными ухищрениями.

От северной стенки Эдема до вакуума тоже пятнадцать метров, но там доминирует голый каркас и пустые пространства.
Вообще, объём, занятый помещениями, хотя бы и пустыми, составляет лишь малый процент от всего объёма Станции. Во-первых, их и так просто нечем занять, во-вторых, это значительно уменьшает её массу.
Например, девять этажей над коридором вдоль южной стенки Эдема тоже почти нигде ничем не заполнены.

Под и над Эдемом – по два этажа. Непосредственно под стальным дном проходят всяческие технологические коммуникации и установлены устройства, обеспечивающие функционирование Эдема. Последний этаж это в основном переходы и коридоры, целый лабиринт с редкими используемыми, в основном как склады, помещениями, но некоторые устройства (например, водно-фильтровальная станция) занимают сразу два этажа.

Крыша Эдема в первом этаже насыщена осветительным и погодным оборудованием, на втором – технические помещения и коридоры, связанные с его обслуживанием.

По основной оси Тора на запад и восток от Эдема проходит система непрерывных коридоров, замыкающаяся у него «над головой», на противоположной от него стороне Тора, там, где висит большая «гроздь» отсеков, предназначенная для того, чтобы уравновесить массу Эдема в Торе.

[Зомби. Просто Зомби]

Вы не можете просматривать это вложение.

[Зомби. Просто Зомби]

Язон

Он был вторым во второй десятке, Средних. К его двенадцати их осталось семеро. А всего тогда было почти семьдесят человек, в Эдеме, в возрасте от восемнадцати до совсем маленьких, меньше года. А должно было быть полтораста. Он всегда хотел спросить у Наставников, куда делись остальные. Но всегда как-то так получалось, что отвлекался или забывал, или ситуация складывалась неудобная.
И когда дети пропадали тоже было как-то непонятно. То есть, сначала они ещё были, но почему-то с ними уже почти никто не играл и не общался. Вообще не имел дел. Не из-за ссор или потому что переставали нравится или раздружились, но вот просто как-то так.
А потом они вообще исчезали. Но это тоже было как-то незаметно, и только каким-то специальным усилием Язон смог хотя бы для себя самого просто сформулировать этот вопрос. Но почему-то до сих пор так и не смог его задать.
Да, что-то тревожное было у него где-то на дне души, но в общем он больше не понимал происходящего, чем подозревал чего-то.
В конце концов, иногда некоторых подростков по одиночке или небольшой группой Наставники уводили за Закрытые Двери, чтобы отдельно заниматься с ними какими-то особыми предметами.
Например, физическими тренировками в Третьем Торе, в зоне пониженной тяжести, куда Язон попал как-то с такой группой.

Тут-то он и отличился. Не он первый заметил, что если быстро бежать вдоль главного коридора, то в одном направлении некая сила как бы придавливает к полу, а в противоположном наоборот, становишься заметно легче. Это происходит от того, что сила тяжести на Станции создаётся вращением.
Язон первым смог оторваться от пола и несколько долгих секунд, до ближайшей переборки, лететь в воздухе, не опираясь ни на что.

Он успел проделать этот фокус три или четыре раза, разбив при этом лоб и плечо, прежде чем вернулся Наставник: — вышел на орбиту, прокомментировал он эскапады Язона.
Но странное дело, даже не стал ему на этот раз крутить ухо. А когда выражал своё неудовольствие поступком Язона, почти незаметно подмигнул ему одним глазом. Чем, конечно, вызвал у него некоторое замешательство и недоумение, которое стало ещё больше после того, как ещё и прошептал на ухо — нам нужен Капитан!

Наставники часто бывали непонятны.
Но главное их свойство – для них не было Закрытых Дверей. И они ходили где хотели.
Так, во всяком случае, могло показаться. Потому что все Двери, которые могли видеть дети, перед Наставниками всегда открывались.
А перед детьми только некоторые. А перед самыми маленькими вообще никакие. Ну, кроме тех, естественно, которые на петлях. Простые, механические. Но такие двери, как известно, никуда не ведут. А только прикрывают какие-нибудь комнаты или входы в домики, где жили ребята. Или там, где было какое-нибудь хозяйство. Или что-нибудь лежало.
Ну может быть где-то там, куда вели настоящие Двери, были и другие, которые не открывались даже перед Наставниками.

Да. Так вот за этими Дверьми, возможно, и было место, куда Наставники уводили тех, кто исчез. Если только это они их уводили. Язон как ни старался, не мог вспомнить чтобы он когда-нибудь видел, как Наставники уводили тех, кто потом исчез. Хотя может быть, просто не обратил внимания.
Тем более, что первыми исчезали как раз Мамми, некоторые, а некоторые другие оставались. Хотя Мамми потом возвращались, нескоро. Когда снова появлялись маленькие. А потом опять пропадали, когда маленькие начинали самостоятельно ходить. К тому же Наставники говорили, что Мамми сами не наставники. И пропадали они надолго.
Так что, наверное, и те ребята, что пропали, просто где-то там, за Дверьми. И когда-нибудь снова придут.
Да и Наставники иногда пропадали, хотя и ненадолго и реже всех.

А потом, после того случая, с полётами, в Тор-3, Наставники стали с Язоном заниматься особо. Дополнительно к тому, что они изучали и чему учились все вместе.
Он не один такой был, но у тех немногих, которыми Наставники отдельно интересовались, у каждого кроме общих были и свои собственные предметы, не такие как у других.

И вот Язону, одному из всех, досталась совершенно замечательная игра – управлять полётом в свободном пространстве. Там, то есть, где невесомость. То есть, по легенде, он был, как ему сказали, пилотом некоего аппарата, космического катера, который мог перемещаться как по инерции, так и под действием реактивного двигателя.
И надо было облетать различные конструкции в пространстве, и попадать в узкие просветы между ними ничего не задевая, и причаливать к ним в особых точках для заправки двигателей.

Потом к нему присоединились еще двое мальчиков, младше его, но это было через много времени, наверное, целый год он игрался один, изучая использование разных устройств, помогающих управлять катером и определять своё положение в пространстве. И когда появились эти двое, игра ему уже даже успела немного надоесть, а сам он настолько ей проникся, что мог обучать их, не заглядывая ни в какие инструкции.
И ему это тоже нравилось, доминировать и управлять младшими, а если была нужда, то и проявлять заботу о них.

Но они не были ни единственными, ни первыми, кто научился управлять катером.
Первыми, естественно, были Первые.

Но с теми общаться было даже сложнее, чем с Наставниками. Поэтому они долго были вне его горизонта. Пока он не проторил дорожку и к ним. К Нарциссу. Но это было потом. А сейчас он в собственных глазах стал первым и единственным, кто самостоятельно на настоящем, а не виртуальном ракетном катере облетел их общий дом, Орбитальную Станцию Эдем, и благополучно вернулся домой. Потом они втроём много раз выполняли подобные полеты разной сложности, пока Наставники не сочли, что достаточно.

[Зомби. Просто Зомби]

Хлоя

И так это вошло у них в обычай, чтобы Хлоя позволяла Дафнису некоторые вольности. Но однажды, когда они были только вдвоём, она как-то так особенно посмотрела на Дафниса, а потом почему-то ещё и потупила взгляд, что он понял, что теперь она сама хочет, чтобы он её обнял и поцеловал, и что он наконец добился своего.
И это был миг Откровения.
До этого Дафнис даже и не думал, что он вообще чего-то добивается.
Он просто хотел быть рядом с Хлоей, и чтобы она не прогоняла его, только и всего.
Но сейчас он испытывал совершенно неожиданное, но отчетливое чувство гордости, подсказывающее ему, что он победил и может теперь получить награду, о смысле и характере которой пока не догадывался.

Детская общественность в целом поддерживала сложившиеся между Дафнисом и Хлоей отношения. В её глазах они были первопроходцами. Хотя и в одиночестве, но зато впереди всех.
Были, конечно, и завистники-недоброжелатели, но те не были особенно активны чтобы не противопоставлять себя большинству и позволяли себе лишь иногда поддразнивать Дафниса. Но он был настолько наивен и простодушен, что всякий раз по-честному и притом безошибочно отвечал, когда его спрашивали – Дафнис, а где Хлоя?
В этом не было особенной мистики, просто он знал её расписание, хотя, возможно, и что-то чувствовал, на уровне интуиции.
И если автором этого розыгрыша и был кто-то из завистников, то заразил он этим не только нейтралов, но даже и тех, кто был настроен к парочке в целом положительно. В конце концов это же было почти совершенно безобидное подшучивание.

До тех пор, пока Хлоя не исчезла из своей группы, как раньше и некоторые другие дети. И как и всегда, это каким-то образом почему-то прошло мимо внимания подростков. Всех, кроме Дафниса. На этот раз. Которому, к тому же, после всего, ещё и показали. Не всё, конечно, но главное.
Зная, конечно, прекрасно об их с Хлоей отношениях, Наставники решили сделать ему уступку и позволили проститься.
Чем привели его в совершенно подавленное состояние. Дафнис не знал, что и думать. И просто отказывался понимать и принимать происшедшее.
Хотя и он тоже, поглощенный исключительно собственным горем, первоначально никак не связывал судьбу Хлои с исчезновениями других ребят.

Так что, как и всегда, подростки, пропадая физически, одновременно выпадали и из сферы внимания своих однокашников.
Настолько, что кто-то из оставшихся в силу одной привычки или ещё почему-то, но явно не из желания причинить какую-то особую боль Дафнису, спросил его однажды, как часто делал и раньше — Где Хлоя?

Вызванная этим вопросом у Дафниса истерика потрясла подростков.

Раньше они никогда не сталкивались с чем-либо подобным и им было непонятно, что с ним происходит. Однако, помимо естественного сочувствия, смешанного с некоторой неприязнью к столь бурному проявлению чувств, у детей на уровне рефлекса сработала выработанная Наставниками привычка к обязательной взаимопомощи в любых условиях и при любых обстоятельствах. Хотя в данном случае они не очень понимали, что нужно делать. Вот если бы он поранился или сломал руку... тем не менее, как-то успокоив Дафниса, они попытались добиться от него, что его так расстроило.
Сначала он уклонялся от настойчивых вопросов, но потом всё же ответил.

— Они сожгли её, сожгли! - выкрикнул он.
— Кого?
— Хлою!
— !!!
— Кто-о-о?!
— Наставники!
— Она уснула, ну, насовсем... наверное. И они сожгли её!

И наконец плотину прорвало. Ведь действительно, Хлоя же куда-то делась? Где же она – и это уже совсем не шутка?
И тут как сквозь сон и туман у ребят стали прорываться обрывочные воспоминания о бывших своих знакомых и даже приятелях, которых теперь почему-то нет.

Но то, что сказал Дафнис, это же совсем невозможно. Хотя все про него прекрасно знали, что он до того простодушен, что просто не способен на обман. Но всё же... он, наверное, что-то напутал или не так понял...
Но Хлои, однако, действительно же давно нигде не видно...

Про смерть дети уже знали, по книгам и рассказам Наставникам. А Дафнис ещё и будучи помощником по кухне и огороду сам видел, что Наставник сделал с курицей прямо у него на глазах. Но то курица... хотя...

Так и не поверив Дафнису, бывшие с ним пацаны, однако, быстро разнесли по всем отрядам его шокирующие откровения. И это был двойной шок, так как дети наконец осознали, что довольно много из них действительно, и это совершенно невозможно отрицать, куда-то делось.

Стали вспоминать каких-то своих друзей и приятелей по играм и проказам, каких-то бывших лидеров, заводил и звёзд компаний, выдающихся из ряда драчунов или футболистов...
Они сверяли свои воспоминания друг с другом и всё больше убеждались в том, что это действительно было, эти пропавшие куда-то ребята, как было и то, что они таким же загадочным образом надолго исчезли и из памяти оставшихся.

И эта тема уже стала общей, это была какая-то жуть, подло скрывавшаяся за привычной знакомой безопасной и такой домашней действительностью, настолько невероятная и ломающая все понятия об окружающем мире, что даже подумать об этом с каждым днём становилось всё страшнее.
И все привычные занятия отходили в сторону, и всё более ширившийся страх и растущее недоверие к Наставникам заставляли сбиваться в кучу и требовали каких-то действий...

А Наставники как будто – или на самом деле? – не понимали или не видели происходящего душевного смятения своих подопечных.

[Зомби. Просто Зомби]

Башни

Самым примечательным объектом в Эдеме были Башни.
Их функционал многообразен, но среди прочего содержит нечто удивительное с точки зрения XXI-го века.

Внешне Башня представляет собой некое подобие шахматной ладьи.
Винтовая лестница в ней ведёт не только на пять верхних ярусов, но и позволяет спуститься на два нижних, «подземных».
С противоположной стороны от «человеческого» входа в Башню расположен пандус для обслуживающих автоматов, также дугообразно уходящий на нижние технические этажи. На верхние ярусы не антропоморфные устройства доступа не имеют. Кроме этого пандуса и винтовой лестницы на первом этаже почти ничего больше нет. На первом подземном этаже доминируют устройства управления погодой и подземные коммуникации, на втором мастерские обслуживания автоматической прислуги Эдема.



На втором «надземном» этаже расположились кабинеты какой-то особенной медицины. Здесь было биомедицинское оборудование, среди прочего обеспечивающее адаптацию человеческого организма к условиям и биосфере Гайи. Например, здесь выращивались культуры Гайанских микроорганизмов, чтобы делать из них вакцины.
Обычной медициной в Эдеме заведовали Мамми, здесь же ведущая роль предоставлялась медицинской кибернетике под присмотром Наставников.
Все подростки регулярно обследовались в этих кабинетах, причём обращение с ними здесь было какое-то, не слишком вежливое, скажем. Различные процедуры и тесты были нередко болезненны и даже унизительны. И это было вообще характерно для всего, что так или иначе связано с Башней.
Особо тяжёлые вакцины иногда приводили к тяжёлому состоянию и даже требовали временной, на два-три дня госпитализации в изолированном боксе в этом отделении Башни.

Но без обследования и неприятных процедур на втором этаже нельзя было попасть на третий. А это был игровой зал.
Но и в нём игры и игрушки были какие-то кусачие и злые. Вплоть до того, что потеря рейтинга в игре могла сопровождаться болезненным и унизительным ударом тока через сиденье стула. Да и сюжеты тех игр, и лица игрушечных клоунов... скажем, особой миловидностью и добротой не отличались.

Четвертый этаж имел образовательную направленность. Кроме Башен, учёба происходила в нескольких соответственно оборудованных местах. Например, была Фабрика, где подростки могли учиться работать на настоящих станках, как автоматических, так даже и ручных. Но то, чему можно было научиться здесь, в Башне... коротко говоря, здесь было всё, что можно отнести к тёмной стороне человеческой природы.

На пятом этаже были огромные панорамные окна во всю стену. Их прозрачность регулировалась, и если зал затенить, или если в Эдеме наступал вечер, то на куполообразном тёмно-фиолетовом потолке начинали светиться золотые звёзды, полумесяцы, планеты с кольцами, и Солнце с Эридой в лучистом венчике.

В центре зала были расположенные в круг богато оснащенные всяческими индикаторами и переключателями пульты управления, на экраны которых можно было вызвать не только изображения с видеокамер, расставленных в разных точках Эдема и в других отсеках Орбитальной Станции, но и всевозможную информацию, относящуюся, например, к управлению погодой или состоянию некоторых систем Станции, в основном относящихся к жизнеобеспечению.

На крыше своеобразным балконом купол окружала кольцевая смотровая площадка, с которой в бинокль можно было непосредственно в подробностях рассматривать все уголки Эдема.

Но главной функцией Башен была религиозно-ритуальная.
Да, да. В XXIV-м веке человечество прекрасно осознавало, что религиозность дана ему совсем неспроста.

Самые фундаментальные механизмы познания и выявления функциональных зависимостей и связей предметного мира требует мифа в своей основе. Разоблачённая Мудрость-Исида без пышных одежд наук, искусств и философских систем оказывается Макаронным монстром. Возрастная восприимчивость к сказкам отнюдь не остаётся в прошлом человека, но уходя в подсознание продолжает подпольно руководить его восприятием и выстраиваемыми им отношениями с другими людьми и окружающим миром. Религия же выступает в отношении познавательных функций лишь как рефлексия их механизмов.



Притом замешаны здесь заведомо не только «знание» и «сознание», но и «бытие», ибо при рациональной реконструкции сущностей, лежащих в основе морально-нравственных категорий, приходится проделывать слишком долгий путь, чтобы прийти к пониманию. При этом что-то, обычно называемое интуицией, подсказывает прямое обращение вне всякого пути даже к своим собственным истокам.

Все без исключения земные человеческие общества имеют в традиции, хотя бы и более или менее древней, те или иные религиозные системы, и что представляло бы собой общество, полностью разорвавшее с ними, предсказать невозможно.
Но целью Проекта Эдем было основание поселения на Гайе, планете в системе 82 Эридана, а не антропологический эксперимент как таковой, хотя бы он волей-неволей в том или ином объёме и оказывался неотделимо встроен в него.

К тому же, не последним по значимости был и вопрос свободы выбора для будущих колонистов. Например, если «делать ставку на религию», то какую из существующих традиций выбрать для этого? Или сто первых поселенцев следовало разделить по десяти топовым из известных на Земле конфессий?

Поэтому, хотя человечество XXIV века было по преимуществу атеистическим, было решено воспроизвести в каком-либо виде начальную религиозность в наново рождающемся в космической пустоте исходно чистом человеческом сообществе.

Это не значит, что Башни были какими-то там церквями Макаронного монстра или местообитанием Деда Мороза, но в отношении контроля коллективной психологии нарождавшегося этноса они отвечали за формирование адекватных базовых парадигм восприятия экзистенциальных ситуаций, игнорируя в основном рефлексию этого контроля, оставляя разбираться с ней будущим поколениям колонистов. То есть, это была как бы проторелигия, состояние, подобное тому, в котором находились люди в тот исторический момент, когда, собственно, и стали людьми. Чистая религиозность, ещё не обретшая какой-либо определённой формы и символов, выражающих её содержание.

Религия функционально, это средство психологической и иной защиты от особо агрессивных и неприятных факторов внешней среды. Поэтому и в Башнях концентрировалось то, чего старались в наибольшей степени избегать в самом Эдеме.
Разумеется, в форме «убитой вакцины», для выработки иммунитета, но в то же время и недвусмысленно. И даже более того. Как татуировка на коже дикаря есть некий физический ущерб его телу, некие шрамы, психологические, а иногда даже и физические, оставались у тех, кто заходил по пути, указываемому Башней слишком далеко. Однако, скорее всего в этих «шрамах» и было всё дело. Во всяком случае, так было задумано теми, кто проектировал эту экспедицию.

Почти треть подростков предпочитала по возможности уклоняться и бывала в Башнях лишь по требованиям своих Наставников, почти исключительно для специальных медосмотров. Но, после двух – трёх опытов, не прикасалась более к подаркам Башни. Этот выбор уважался Наставниками, но медосмотров избежать было невозможно, с самого младенчества, хотя Дверь впускала в Башню без сопровождающего Наставника лишь с одиннадцати – двенадцати лет.

При этом Башни были единственным местом в Эдеме, где действовала своеобразная «денежная система». Получить доступ к большинству игр и некоторым информационным ресурсам можно было лишь расплатившись за это некоторой условной виртуальной валютой, а пополняли счёт лишь прохождения медосмотров либо выигрыш. Эта валюта подвержена своеобразной «инфляции», так что без пополнения любые «сбережения» довольно быстро сгорали сами по себе, за пару месяцев от них уже ничего не оставалось. Спасти их можно было только вложив в акции той или иной игры, и при правильном выборе, на росте её популярности, можно было даже обогатиться. Отказники, избегавшие Башен, помимо воли были обладателями некоторого «капитала», который был им, в общем, не нужен. Но некоторые из них «играли на бирже», а потом на тех или иных условиях делились капиталом с завсегдатаями. Были, однако, и альтруисты, которые ни в чём не участвовали, а просто дарили другим получаемые за медосмотр средства.

Практически у всех народов можно обнаружить следы древних обрядов инициации или посвящения подростков во взрослую жизнь, а у племён, избежавших цивилизации, эти обряды живы до сих пор.
Можно сказать, что Башни служили в Эдеме некоей версией сакрального места, где происходит посвящение, лишь длящее не несколько дней или месяцев, но продолжавшееся весь подростковый возраст.

Дети поняли задачу и воспринимали это как некую мрачную, но увлекательную хотя и опасную игру. В конце концов всякая игра — это изображение взрослой жизни. Но в действительности не всё здесь было игрой. Игра лишь прикрывала собой нечто ещё более мрачное, едва проступавшее за ней, подобно тому, как за привычной обыденностью всегда скрывается никуда ни на миг не исчезающая тёмная сторона этого мира, как бы и чем бы кто-то не старался от неё отгородиться.

Все акции в Башне были безымянными и неназываемыми. Подростку чаще всего психологически было просто невозможно рассказать кому бы то ни было, на что его купили, как обманули и унизили. Пусть это даже и была только Игра.
Но безымянный бог в итоге всегда оказывается Дьяволом, а любой бюрократический протокол Договором с ним, действующим лишь в ограниченном пространственно-временном локусе, вне которого все прелести и чары развеиваются в прах и превращаются в мусор, а проданной души уже не вернуть.

К тому же – Поле.

В Башне оно никогда не отключалось, вызывая у тех, кто там был, явственное ощущение невидимого постороннего присутствия и наблюдения. Но стоило только выйти из Башни, вся память о том, что только что там было тут же подёргивалась почти непрозрачной дымкой. При этом искажались только самые последние энграммы, а в целом они лишь дезактуализировалась, как будто всё, что только что произошло на самом деле было несколько месяцев назад.

Распознав скрытое религиозное содержание в действии Башен (а это было совсем не простой задачей) и пользуясь установленным со своим Наставником доверительным контактом, Ясон как-то спросил у него, насчёт Бога. Что он думает о нём.
Ответ его сильно озадачил. Но не своим содержанием, а тем, что было похоже, что это действительно некое «мнение» Наставника, причём это именно мнение робота, а не человека. Хотя этого в принципе не могло и быть. Всё что мог искусственный интеллект даже в XXIV-м веке, это формулировать лишь некие существующие в человеческом обществе направления мысли по тем или иным вопросам.
Однако Язон не знал, что за его Наставником стоит настоящий полноценный креативный автомат, который представляет собой распределённый сетевой разум кибернетической системы, управляющей экспедицией Гильгамеша. А такой автомат, по определению, мог не только решать, но и ставить перед собой любые вопросы и задачи.
Ну, в принципе, конечно, любые.

[Зомби. Просто Зомби]

Революция

Толпа на площади Звезды постепенно густела. И вот уже из неё полетели выкрики:

— Пусть они вернут нам наших друзей!
— Куда их увели? Их держат где-то взаперти и не дают быть с нами!
— Где Дионис, где Диана?
— Это неправильно, неправильно! Пусть делают что им надо, но пусть они живут с нами!
— Где Электра? Где Хлоя?
— Надо позвать Нарцисса, он что-то знает!
— Пусть Наставники нам расскажут, они всё время от нас что-то скрывают!
— Не будем больше с ними заниматься и учить всякую ерунду!
— Пусть они объяснят, чего они от нас хотят!

А потом кто-то крикнул

— Может быть они нас всех уничтожат, по очереди!

Над площадью воцарилось тягостное молчание, которое взорвал тонкий голос кого-то из младших

— Я больше не буду ходить к ним на занятия!

А кто-то из старших воскликнул

— Надо выгнать Наставников и заблокировать Двери! Надо позвать Нарцисса, он знает, как это сделать!

Теперь толпа стояла, развернувшись к Наставникам, которые, казалось, спали стоя, до того на их лицах ничего не было написано.
Это было одно из их обычных, но редких состояний, когда лица становились как кукольные, движения замедленные или они вообще замирали, и так обычно длилось несколько секунд.
Но здесь счёт шёл уже на десятки минут, а Наставники так и не приходили в себя.

Толпа, поволновавшись, медленно двинула вперед. Но было видно, как её раскалывает неопределённость и нерешительность. Более или менее уверенно двигалась только небольшая часть, человек двадцать, а остальные приотставали, а некоторые так даже и вообще отходили в сторону.

И теперь встав лицом к лицу напротив Наставников эта группа выдвинула лидеров, которые стали кричать, чтобы Наставники им объяснили, где сейчас те, которые исчезли.
Один из Наставников внезапно ожил и сказал

— Я не могу ответить на этот вопрос.

И тогда наконец завязался какой-то диалог.

— Чего вы от нас хотите?
— Вы знаете. Мы помогаем вам поселиться на Гайе.
— Гайа, Гайа! Никакой Гайи не существует! Вы всё врёте, самым старшим из нас уже двадцать лет, а этой вашей Гайи никто не видел!
— Не говори неправду, ты прекрасно видел её, в телескоп.
— Это всё обман! Я ничего там не видел! Ни животных, ни растений, ничего про что вы говорили!
— Животных и растений нельзя увидеть с такого расстояния, но мы там были и их видели. И вы их видели, в клетках, в Зоо.
— Это такие же обычные животные, как кролики и кошки!
— На Земле таких нет!

Язон сразу стал держаться несколько сбоку, от толпы и от событий.
А когда выкрикнули Нарцисса, он так, бочком, бочком, стараясь не привлекать внимания – и в домик Первых. Не то, чтобы позвать, выполнив заказ бунтарей, а посмотреть, что тот сейчас делает, чем занят.

Язон был единственным, кого Нарцисс мог терпеть рядом с собой.
И когда он уселся за его спиной на стуле, почти не обратил на это внимание, так как это было не в первый раз. И, может быть, от него даже будет какая-нибудь польза, например в виде кофе.

Адонис и Артемида вполне соответствовали своей ответственностью тому, чего добивались от них Наставники.
В любой работе на них можно было положиться, особенно в главном, заботе об остальных детях.

Нарцисс в этом был им полной противоположностью. Своим инфантилизмом он крыл всех остальных обитателей Эдема, включая ручных и диких зверушек. Вероятно, это было необходимо, чтобы уравновесить ситуацию.
Но насколько он был инфантилен, настолько же он был талантлив в информатике и робототехнике.
Вероятно, тоже, чтобы уравновесить.

Тотальный развал общего быта в Эдеме и бузившая на площади Звезды толпа для него почти не представляли интереса, но лишь дали повод продолжить давние поиски следов исчезнувших. И тут ему сильно повезло.
Возможно, что если бы это случилось раньше, то и никакой Революции не было бы.

Он просто прошаривал адресные блоки Тора-2 один за другим, случайным образом, и неожиданно наткнулся на какой-то очередной аудиовидеопоток, а в нём обнаружил голого Гермеса, напряженно вперившегося в сетевой экран, в наушниках, с «коронкой» нейроуправления на голове, левой рукой в сенсориуме (это такая продвинутая, как бы, 3Д-мышь), правая тоже при деле.
Точка генерации видеопотока (веб-камера, как говорили в XXI-м веке) находилась немного сверху – сзади, но больше сбоку от Гермеса, и что было на экране понять было затруднительно.



Нарцисс хорошо знал Гермеса, из первой младшей группы, на год моложе Язона.
Тут была целая история, как Язон проложил дорожку к Нарциссу. В принципе сам он был равнодушен к красотам информационных и управляющих структур. Но это единственное, на чём был возможен контакт с Нарциссом. И Язон исправно просвещался. Но ему никак не удавалось ухватить какую-нибудь тему, которая могла бы стать для него нитью Ариадны в тёмном Нарциссовом царстве. Пока он не пообщался с Гермесом, в котором за некоторой внешней туповатостью в отношении обычных тем скрывался талант информационщика как бы не больший, чем у самого Нарцисса. Во всяком случае на взгляд Язона.

И он использовал Гермеса как таран, чтобы пробить барьер холодности Нарцисса к любому общению.
Просто один раз они с Гермесом зашли к нему спросить нечто такое, эдакое, каверзное, информационное...

Кто-то другой на месте Нарцисса, пока длился контакт, наверняка хотя бы попытался хоть что-то разузнать или спросить у Гермеса. Нарцисс вполне мог за это время перехватить управление экраном Гермеса и направить на него свой аудиовидеопоток. Но вместо этого он почти целую минуту созерцал его виртуальный экстаз, наружно как бы онемев от изумления, но внутренне найдя неожиданно самого себя первый раз в жизни в ком-то другом, пока Система, обнаружив взлом, не рандомизировала адресные пулы оборвав тем самым несанкционированный контакт.

Вряд ли он действительно чему-либо удивлялся, этот вид чувства у него от природы был сильно атрофирован.
Но и в разговор вступать и просто записать хотя бы видеопоток он не стал не потому, что не смог или не сумел, а просто вот даже и не подумал.

И если бы при этом не присутствовал Язон, то Нарциссу никто бы никогда не поверил.
Но даже свидетельство Язона мало что могло уже изменить, если только внести ещё большую сумятицу и неуверенность, а потому и агрессивность в мятежные ряды, уже утратившие рациональность поведения и обуреваемые неконтролируемыми эмоциями.

Наставники полагали целесообразным разбудить родительские инстинкты в изолированной группе, в которую теперь входил Гермес. Но для этого и прежде этого необходимо было пробудить некоторые другие инстинкты. А с этим почему-то были трудности.
Вся эта группа состояла из семи человек, из них Первых было трое, им было уже под двадцать. Ещё было двое Старших, 15 лет, мальчик и девочка, один (одна) из группы Средних, 14, и даже один малолетка, 10 лет, мальчик.
План Наставников состоял в том, чтобы образовать из них что-то вроде семьи с тем, чтобы потом их спровоцированные родительские чувства распространялись бы и на всю новую колонию. Они её уже тогда не только запланировали, но даже начали проводить подготовительные мероприятия.

Но Первые в этой группе были упрямо сдержанны в отношениях друг к другу. Возможно потому, что воспринимали обстановку, в которой они были сильно ограничены в плане всяческой свободы, как совершенно некомфортную для подобного. Даже пятнадцати-четырнадцатилетки при всей их подростковой гиперсексуальности были неконтактны на эту тему. Не ориентированы друг на друга.

Как рыбки, которых хотят приучить к жизни в аквариуме, часто отказываются размножаться в неволе.
Хотя на самом деле может быть просто выборка чисто случайно оказалась не совсем подходящей. Слишком уж она была небольшая.

И Наставники пытались преодолеть этот психологический блок созданием соответствующей среды.
В общем, безуспешно. Вероятно, их электронный мозг чего-то не учитывал в своих оценках и расчетах.
А когда они стали делать некие специальные уколы, ребята довольно быстро сообразили, в чём дело, и наотрез отказались.
И в руках Наставников осталась только мягкая сила манипуляций.
Одним из видов провокаций было подбрасывание соответствующих текстов, видеофильмов и игр в якобы случайно оставленных не блокированными для подростков файлохранилищах. Чтобы у них создавалось впечатление, что это они сами, собственной инициативой всё это раскопали.

Нарцисс и Язон были одинаково догадливы в вопросах социально-психологической направленности, но Нарциссу чтобы сделать хоть какой-нибудь «вывод» по минимуму требовались дни, в противоположность Язону, который делал его раньше, чем у него заканчивался сам процесс понимания.
Для Язона главным был факт, что один из исчезнувших обнаружился. Хотя он и не был до конца уверен, что это не виртуальный двойник, созданный с какими-то целями Наставниками. Он лучше всех в Эдеме понимал Наставников, а отчасти даже и проникал в их планы, и давно догадывался о возможных судьбах исчезнувших.

Начать с того, как он вообще обратился к этой теме, ведь она была заблокирована у всех подростков, даже у Первых. И это было нетривиальной психологической работой, вытащить в светлое пятно собственного сознания то, что упорно убегало из него далеко на периферию и норовило даже вовсе спрятаться в подсознании.
Дальнейшие выводы, предположения и специально ориентированные наблюдения уже не были особенно трудны. Подростков готовили серьёзно к самым неожиданным возможным сложностям при освоении неизведанной планеты, в том числе знакомили с обширными множествами прецедентов сколь-либо подобных ситуаций из земной истории. Не говоря уже об физической и интеллектуальной подготовке.
Так что он вполне себе сообразил, с чего начать.

Язон проследил, что все исчезновения происходили через Башни. Сначала он попытался отследить это сам, но быстро понял, что так ничего не получится. Не мог же он днями и ночами напролёт сидеть у Башни – а их всего, вообще-то целых пять, и запоминать всех входящих – выходящих.
Поэтому ему пришлось как следует напрячься и с помощью Гермеса, а потом и Нарцисса создать программу наблюдения, которая обрабатывала данные с камер, в поле которых попадали некоторые (две) Башни. И он – да! Смог зафиксировать, как один подросток вошёл в Башню, но не вышел из неё.

Правда само по себе это ещё не было доказательством, потому что всем известно, что из Башни можно войти в «подземные» коридоры, через которые, в принципе, можно, наверное, попасть и в другую Башню. Хотя Двери в этих коридорах как правило закрыты для подростков, но всё же, могло же быть так, что кому-то это удалось.
Однако, как выяснил потом Язон, этот подросток действительно исчез, его больше не было ни в одной из групп.

Правда могло быть и так, что он как раз вошёл в эти самые коридоры, да и заблудился там, либо попал в какое-то такое место на Станции, из которого уже нет выхода...

Язон, однако, был более склонен к элитарной интерпретации ситуации. И потому, хотя эмоционально разделял отношения бунтовщиков, всё же не вовлекался в их действия и особо даже не сочувствовал им, а занимал, насколько это было в его силах, «объективную» позицию, отстранённую от суеты забот дня текущего.

А события на площади Звезды между тем развивались.

Семь из восьми Наставников, бывших на площади, внезапно ожили, сбросив своё странное оцепенение, выстроились в цепь в затылок друг другу, а потом какой-то кукольной или пингвиньей походкой, руки вдоль тела, ладони под прямым углом, синхронно раскачиваясь, мелкими шажками удалились в сторону юго-восточной Двери.

Это было бы смешно, если бы не было так страшно. Так синхронно люди двигаться просто не могут, даже если бы долго тренировались для этого.
Это был своеобразный «подарок» земных программистов Системы. Рано или поздно, но характер отношений между людьми и роботами-Наставниками должен был измениться, и если это сопровождалось тем или иным скандалом, то он отмечался таким театрально-символическим актом «ухода отцов», зеркальным в отношении ухода детей. И это был не единственный предусмотренный вариант. Хорошо, что дело не дошло до других.

Оставшийся Наставник громогласно провозгласил нечеловеческим голосом, так, что было хорошо слышно на краю площади и даже дальше, что надо попытаться договориться, и что он остаётся, чтобы сохранять контакт и представлять сторону Мамы.

Язон, в общем, догадывался, что такое оформление всех этих действий было намеренным. Он уже знал от Нарцисса, что Наставники роботы, хотя и не очень верил в это. В конце концов и Нарцисс мог ошибаться. Но теперь он был уверен в этом.
Ну, почти уверен.
Потому что Наставники никогда не признавали этого. Формально не признали и сейчас. А до этого на изредка кем-нибудь задаваемый вопрос всегда отвечали в том духе, что «вы и мы рождены людьми, которые остались на Земле».
А теперь, получается, формально продолжая это непризнание, одновременно намеренно продемонстрировали свою подлинную природу. Конечно, это был определённый «троллинг» и некая издёвка — «Ну, раз вы уже взрослые...»

Так или иначе, но переговоры – это уже настоящее признание субъектности детской команды Проекта Эдем. Можно даже сказать, что Революция уже победила, хотя дети ещё и не добились выполнения никаких из своих требований.

При согласовании интересов главным был перенос начала колонизации. Было решено начать немедленно, а не через три года, как выходило по планам Наставников. Младенцев до трёх лет возрастом не полагалось транспортировать на Гайу. Согласно выработанным на Земле протоколам. А теперь их передадут группе, в которую входил Гермес.

Однако о судьбе исчезнувших подростки так и не допытались.
Здесь, однако, сработала информация от Язона и Нарцисса, посеявшая сомнения в первоначальном выводе и немного развеявшая детские страхи. Чему Язон вполне сознательно, хотя и очень осторожно содействовал. Сыграв тем самым на стороне Наставников.

Хотя сам...

[Зомби. Просто Зомби]

Высадка

Создав промышленную основу в системе Эриды в виде Топливной Станции и Промышленного Центра на Лете, можно было начать строить Орбитальную Станцию, и постепенно накапливать потенциал присутствия на самой Гайе.

Последнее было намного сложнее. Всё дело в гравитационном колодце. Тяготение такой большой планеты, как Гайа, требует значительных энергозатрат и мощности двигателя при реактивном взлете с неё. Здесь в минус работает та самая зависимость, когда наиболее энергоэффективный термоядерный двигатель сильно проигрывает в мощности химическому, и обладая даже, казалось бы, неиссякаемым источником звёздной энергии, с «последней милей» всё же ничего нельзя поделать.
При посадке же, если гасить орбитальную скорость трением об атмосферный воздух, требуется специальным образом оформленный «аэродинамический» корпус корабля и системы его теплозащиты.

На малые планеты или астероиды вполне мог высаживаться и Энкиду, проигрывающий в эффективности Гильгамешу, но превосходивший его по удельной тяге, но и его возможностей не хватило бы для посадки на Гайе. Сам же Гильгамеш был настолько хрупким, поистине эфирным созданием, что попросту разрушился бы при более или менее резком маневрировании, а уж тем более при попытке посадки даже на сколь-либо крупный астероид.

Для десанта на Гайю предназначались другие аппараты. Во-первых, это были большие конусообразные капсулы, тормозившие об атмосферу тепловым экраном и приземлявшиеся на парашюте как древние космические корабли. Энкиду мог доставить их на низкую орбиту и сбросить с неё в атмосферу сам не входя в неё при этом.
Парашюты капсул были управляемыми и обеспечивали достаточно точную посадку в требуемый район при спокойной атмосфере.

С помощью этих капсул на Гайю был доставлен основной массив заранее заготовленных частей конструкций, оборудования и различных автоматов из механической прислуги Гильгамеша, перенастроенных на обслуживание новой базы.

Главной доставкой был разобранный на несколько капсул термоядерный реактор, также демонтированный с двигателя Гильгамеша, как и те, что обеспечивали энергией Топливную Станцию и Промышленный Центр. Тем самым двигательная система Гильгамеша была полностью разоружена, и он, выражаясь морским языком, окончательно потерял ход.

Десантные капсулы невозможно было использовать повторно, ибо не было средств вернуть их на орбиту. Таким образом, почти все они, за исключением минимального резерва, были израсходованы на эту операцию.

Доставленные автоматы должны были начать строить Посёлок на Гайе и заниматься всяческой разведкой, главным направлением которой был поиск полезных ископаемых. Технологическая эволюция в этом лишь повторяла свой биологический прототип, ибо поиск пропитания суть постоянная забота всего живого на свете.

В электронных головах автоматов Гильгамеша были принципиальные схемы производственных процессов, которые следовало организовать на Гайе, и теперь им надо было приспособить эти абстракции к конкретным условиям Гайи, то есть спроецировать соответствующие схемы на реальное среду, вписать их в местный ландшафт.
Для этого надо было найти места концентраций необходимых минеральных ресурсов, организовать пункты их добычи и первичной переработки, построить различного рода технологические комплексы и заводы и проложить пути сообщения между всеми этими объектами.
Доставленный комплекс оборудования, таким образом, в целом представлял собой некий «механический зародыш», из которого должна была произрасти более или менее полноценная техносфера, обеспечивающая возможность существования обитаемой базы.

Сложность этой техносферы предопределялась геологической активностью Гайи. Её оболочки претерпевали в процессе эволюции различные процессы дифференциации, рассеивания и концентрации геологических пород и минералов. В результате образуется толстый поверхностный слой «пустой» биологически переработанной кремнисто-глинистой породы, надёжно скрывающий под собой все ценные залежи, обнаружение которых представляет собой сложную задачу, даже если к её решению подключается человек.

С другой стороны, наличие динамичной водно-флюидальной среды и хемотрофной микрофлоры обеспечивает концентрацию минеральных залежей в богатых месторождениях, из которых их удобно добывать.

Без такой природной обработки космическое вещество представляет собой реголит, разнородную смесь многих составляющих, отделить которые друг от друга тоже может оказаться непростой задачей.
Это похоже на добычу различных элементов из морской воды, где в самых малых концентрациях присутствует вся таблица Менделеева. Но необходимо прокачивать через соответствующие фильтры и сборники колоссальные объёмы воды, чтобы получить хоть сколь-либо значимый выход от этого процесса.
Подобным образом, технологический процесс выделения нужных компонент из реголита более затратен и менее эффективен, чем при их добыче из концентрированных залежей, которые способны формировать геологически активные планеты.
Зато он может быть выстроен на одних и тех же принципах на малых планетах одной и той же группы. Иными словами, для Луны и для Леты с большим или меньшим подобием это одна и та же технология. Причем исходный ресурс для неё берётся буквально из-под ног.

Естественно, что для автоматов Гильгамеша соответствующий набор технологий был разработан и загружен в их электронные мозги ещё на Земле, в то время как
поиск ископаемых на Гайе является рискованным занятием и вполне может затянуться надолго. Поэтому изначально была предусмотрена доставка, по крайней мере на первых порах, минеральных полуфабрикатов на Гайю с Леты.
Запакованные в теплозащитную, аэродинамических форм оболочку, слитки и баллоны выстреливаются той же электромагнитной катапультой, что и при доставке материалов для стройки Орбитальной Станции. Преодолев дистанцию, отделяющую материнскую планету от её главного спутника, эти снаряды попадают в атмосферу Гайи и сбрасывают в ней космическую скорость трением, а затем приземляются в режиме управляемого планирования, завершающегося простым падением, но уже с самой малой высоты и на почти нулевой скорости. И автоматам базы остаётся лишь собирать их с избранных для этого полей.

Этот второй способ достигать поверхности Гайи также дорога в один конец.

Но был и ещё один, третий.
Пять космопланов Драко дожидалось своего дня в ангарах Гильгамеша.

Это были аппараты с треугольным крылом и аэродинамическими рулями, внешне похожие на старинные сверхзвуковые самолеты. И это сходство было не случайно. Они также были снабжены реактивными двигателями и способны на полёт в атмосфере.
Но двигатели эти содержат атомный реактор, или, скорее, атомную изотопную печь, проходя через которую рабочее тело разогревается до нескольких тысяч градусов приобретая тем самым способность создавать реактивную тягу.
Секрет здесь был как в изотопах, питавших эту печь, так и в конструкции двигателя, позволявшей перенастраиваться на использование в качестве рабочего тела практически любых газов.
В космосе и в верхних сильно разреженных слоях атмосферы это был водород из криогенного топливного бака, а в более плотных слоях космоплан переходил в прямоточный режим, прогоняя через нагреватель забортный атмосферный воздух.



И этот аппарат мог не только садиться, но и взлетать с Гайи, и даже возвращаться в космическое пространство, развивая при этом орбитальную скорость. Более того, для него была доступна посадка на Тевтон и даже Актий.
Садиться и взлетать он мог как с подготовленной самолётной взлетно-посадочной полосы, так и в режиме вертикального взлета и посадки. В этих, более затратных режимах он мог приземляться как вертолёт, практически в любой местности, на любой более или менее ровной твёрдой площадке.

Однако без недостатков не обошлось, и главным из них были ресурсные ограничения.
Источником энергии для Драко были изотопные смеси, в которых ядерная реакция индуцировалась их взаимным облучением и разгонялась при сближении соответствующих топливных сборок.
Это позволяло управлять энерговыделением, но после первого же запуска реактора в нём индуцировалась остаточная активность, обусловленная накоплением продуктов распада.

Так что заряженный, но ни разу не летавший космоплан мог довольно долго стоять в ангаре, но совершивший хоть один полёт нуждался в постоянном принудительном охлаждении реактора и все время был на холостом ходу.

Быстрораспадающиеся изотопы реактора космоплана ограничивали срок его использование не более, чем полугодом, по земному исчислению. Причём в течение этого срока мощность реактора постепенно понижалась, ну а вместе с ней, естественно, и максимально достижимая тяга двигателя. Так что, например, полёт в атмосфере Актия с самой минимальной нагрузкой был возможен лишь один-два раза в начале эксплуатации аппарата, в дальнейшем же мощности реактора уже не хватило бы на выход на орбиту для возвращения.

В результате ресурс реактора обеспечивал лишь пять – семь посадок на Гайу с возвращение на орбиту, чтобы Энкиду подхватил на ней Драко и доставил его на Эдем.

Драко-1 был запланирован как разведывательный для всех трёх доступных планет системы 82 Эридана.
После пролёта над океаном Актия предполагалась высадка на Тевтоне для получения гео- и биообразцов. А завершить свою карьеру этот космоплан должен был возвратом биообразцов с Гайи, что и было его основной задачей.

Субнептун Актий представляет собой ледяную океаниду в три с половиной раза более массивную, чем Земля, окутанную обширной, в тридцать раз более плотной, чем земная атмосферой. Хотя он находится в ледяном поясе, примерно там, где в солнечной системе находится Юпитер, сочетание парниковых газов в его атмосфере и тепловыделение его ядра обеспечивает на его поверхности умеренно холодный климат.
Плотная атмосфера, бурная на средних высотах, но достаточно спокойная у поверхности, сглаживает сезонные и широтные различия. Летом в умеренных и экваториальных широтах мощные циклоны сопровождаются потеплениями, порождающими обширные протаивания на ледяной поверхности планеты, отчего эти зоны в остальное время, в замерзшем состоянии всегда абсолютно гладки, как настоящий каток. В высоких же широтах тектонические торошения сохраняются настолько длительное время, что успевают превращаться выветриванием в некие подобия горных местностей.



В принципе, на Актий могли бы высадится даже люди, но вряд ли это было бы целесообразно вне каких-то особых обстоятельств.
От посадки Драко для забора каких-либо проб электронный мозг Гильгамеша после длительного взвешивания вариантов отказался из-за опасений столкнуться с какими-либо холодостойкими микроорганизмами, которые, в принципе, могли оказаться опасными для будущих колонистов Гайи. Вступил также в действие один из древних протоколов, ограничивающих исследования потенциально биосферных планет в сочетании с общей неясностью целей и риска аварии космоплана при посадке или взлёте.

Полёт на Тевтон сорвался из-за предварительных данных по его биосфере. Анализ генетических следов, найденных и исследованных автоматическим невозвращаемым исследовательским зондом, показал её возможную несовместимость с земной жизнью.
Это тоже не было точно установлено, но сама такая возможность заставила отложить любые контакты с Тевтоном на неопределенный срок и переадресовать их далёким потомкам колонистов, если только они когда-либо проявят к этому какой-либо интерес.

И весь оставшийся летный ресурс этого первого космоплана был потрачен на Гайе.

Главным при этом была доставка различных биоматериалов с Гайи на Орбитальный Эдем. Это был совершенно необходимый и неизбежный этап в колонизации планеты. Ибо эти материалы доставлялись не только и не столько для изучения, но это был прежде всего местный гумус, почва, с которой дети-колонисты должны были вступить в контакт сразу после рождения. И даже раньше, когда им ещё в искусственной матке начнут вырабатывать иммунитет к составляющим её микроорганизмам. И на которой в дальнейшем они будут выращивать хлеб свой насущный.

[Зомби. Просто Зомби]

Контакт

Всё дело было в космопланах. Точнее, в их ограниченном ресурсе. Всего их было пять.
За пять гарантированных посадок каждый мог высадить на Гайе сто человек.
Но один Драко был израсходован на этапе предварительных исследований, один предполагалось оставить в резерве.
Таким образом, можно было высадить лишь не более трёх групп колонистов по 100 человек в каждой.

На самом деле это был бы идеальный случай.
Во-первых, кроме колонистов необходимо было доставить и некое оборудование и ресурсы для Посёлка. Например, инкубатор и банк зародышей. Это было абсолютно необходимо, чтобы обеспечить в дальнейшем генетическое разнообразие исходной популяции поселенцев.

Также надо было транспортировать самих Наставников, а каждый из них по массе тянул как два, а то и три, если мелких, колониста. Но при всём негативе, возникшем в отношениях с ними, они ещё долго будут жизненно необходимы колонии.

Заново создаваемая на планете промышленность изначально не отличалась возможностью «производить всё», как на Земле, но лишь самое необходимое.
Поэтому целый ряд чисто человеческих удобств и игрушек тоже требовал транспорта. Чтобы обеспечить некий комфорт в начале бытия.

Ну, у каждого Драко было ещё по три негарантированных рейса, так что, вроде бы, хватало. Тем не менее, при трёх группах транспортная система должна была работать в достаточно напряжённом режиме. Это тем более было важно, что после активации расщепляющегося топлива реактора Драко, он не мог сохранять работоспособность более, чем полгода. Так что надо было ещё и успеть.

Поэтому добавление двух экскурсионных рейсов, о котором договорились как революционном компромиссе, нагружало вообще впритык и было авантюрой. Либо надо было отказаться от третьей группы.
Но здесь решение оставили на потом.

Воспроизвести же Драко воссозданная промышленность не могла в принципе. Требовалась смена нескольких технологических поколений, чтобы более или менее выйти на уровень Земли той эпохи, когда Гильгамеш отправился в свой немыслимый полёт. Да ещё надо учесть, что Драко отнюдь не были продуктом какого-то серийного производства, но результатом высоких компетенций и инженерного искусства и были созданы в уникальном числе экземпляров. Как когда-то давно первые космические «Шаттлы».
Предусмотренная же после исчерпания ресурса дезактивация и консервация Драко в подземельях Эдема-Гайи была мероприятием, ориентированным на далёкое будущее. Если даже Драко не будут когда-либо восстановлены, то могут быть использованы хотя бы как технологический образец.

Некоторая часть детей должна была сразу остаться в посёлке.
В отношении Адониса и Артемиды такое решение предложили сами Наставники, полагая, в частности, таким способом избавиться от, как они думали, главного источника напряжения, создавшегося в Эдеме. При этом на Гайе они волей-неволей будут приносить некую пользу, и, возможно, всё же возглавят колонию, как было предусмотрено первоначальным планом.

При всей изощрённости их весьма предусмотрительных программистов, Наставникам, что называется, и в голову не приходило, что с ними кто-то ведёт сознательную игру на противостояние. Хотя в программе такого рода ситуации моделировались. Но они просто так ничего и не поняли в отношении Язона. Не дешифровали. В конце концов Мама Гильгамеша, это всего-навсего компьютерная программа, хотя бы и очень развитая и сложная.

После пяти дней, посвящённых всяким разгрузкам, погрузкам, ознакомительным походам по окрестностям посёлка и обустройству остающихся, оба Наставника и шестеро детей вернулись на станцию, а семеро колонистов навсегда остались на планете, и при этом были на тот момент на ней совсем одни.

Это были Адонис, Артемида и пятеро младших разного возраста

Ранняя тёплая почти безветренная осень капризно нахмурилась дождём и ветром в первую их ночь на Гайе.
Конечно и в Орбитальном Эдеме погодная сумятица моделировалась с некоторым правдоподобием, но всё же это было нечто другое, совсем другое.
Шум дождя и ветра и мечущиеся тени за окнами маленького домика пугали детей и не давали заснуть. Самые младшие проснулись первыми, один из них объявил во всеуслышание, что хочет домой. Это ещё более обеспокоило остальных, некоторые даже плакали, хотя воспитание Наставников было довольно-таки спартанское и подобные вещи отнюдь не поощрялись.

Адонис и Артемида провели бессонную ночь, кое-как успокаивая своих подопечных, а назавтра весь день ушёл на то, чтобы обустроиться на новом месте.
Это был такой же двухэтажный домик, напоминающий дачный, ну, может быть, чуть менее симпатичный, чем первый, но в отличие от первого у него в подвале был вход в подземные хранилища и убежища поселка.

Поначалу колонисты должны были выходить из своих домов в скафандрах. Это были совсем лёгкие, но герметичные костюмы с настоящим шарообразным прозрачным пластиковым шлемом. Они вентилировались наружным воздухом, проходящим через мощные антибактериальные и антивирусные фильтры. Сами дома при этом также наддувались профильтрованным воздухом с минимальным избыточным давлением, чтобы препятствовать проникновению в них какой-либо ещё неведомой заразы.

Разумеется, это была перестраховка. Но история земных колонизаций знает примеры, когда простой контакт пришельцев и аборигенов приводил к неконтролируемому обмену болезнями, которые для не знавших их ранее организмов часто оказывались фатальными.
Первоначальная выработка иммунитета проводилась ещё на Орбитальной Станции, но отбор образцов с Гайи был случайным и не гарантировал того, что среди них были представители всех потенциально агрессивных к людям видов.

Понятно, что главным занятием первопоселенцев и обслуживающих их автоматов было изучение «in vivo» биосферы и биологии Гайи во всех аспектах, но прежде всего в эпидемиологическом.
Опасность здесь была двусторонняя, вред мог быть причинён не только колонистам, но и самой этой биосфере.
Но в этом отношении приходилось более всего полагаться на удачу, так как предотвращать всяческие утечки не было никакой возможности, да и если обнаружилось бы какое-то негативное влияние, что, собственно, можно было бы предпринять? Вряд ли реалистично было бы вести речь о тотальной вакцинации диких видов, населяющих планету.

Второй рейс «экскурсионного автобуса» доставил уже и одного Наставника, который остался на планете вместе с ещё восемью подростками.
Такое удаление от Мамы, являвшейся действительным носителем его интеллекта, сильно его ограничивало, но как некий «консультант» и как рабочая сила Наставник всё ещё мог быть полезен колонии.

Смысл возвращения части детей на Орбитальную Станцию был в том, чтобы они лично засвидетельствовали существование колонии на Гайе, и то, что те, кто остался не пополнили ряды исчезнувших, но обрели новую жизнь на настоящей большой планете. Ну и что тем самым подтверждался самый смысл и объявленная «официальная» цель экспедиции Гильгамеша.

Кроме этого, на главном экране на площади Звезды теперь периодически включалась прямая трансляция с видеокамер колонии, а в Башнях можно было связаться и непосредственно с колонистами.

...

[Зомби. Просто Зомби]

Эпилог

Гайа примерно на миллиард лет старше Земли. Поэтому считалось весьма вероятным встретить на ней некую внеземную цивилизацию.
Соответственно на это и была ориентирована экспедиция Энкиду. Он был насыщен в первую очередь и более всего разнообразными сканерами техногенных сигнатур, даже в ущерб чисто биологическим исследованиям.
Но он ровно ничего не обнаружил такого, что можно было считать хотя бы самым косвенным свидетельством наличия разума, даже самого своеобразного.
И это разблокировало в его программе сброс исследовательских зондов непосредственно на планету.

Стационарные и передвижные зонды зафиксировали разнообразие биологических видов на Гайе, но также не нашли свидетельств деятельности какого бы то ни было разума, даже совсем нецивилизованного.
Разумеется, несколько ограниченных автоматических миссий не могли составить сколь-либо полного представления о планете и её биосфере, но во всяком случае не было ничего «бросающегося в глаза», в полную противоположность Земле, где к XXIV-ому веку уже невозможно было найти уголок, где не было бы тех или иных следов человеческой предприимчивости.

Биосфера Гайи эволюционировала, в общем, параллельно земной.
Поэтому было естественно ожидать, что она, будучи более древней, должна быть в каком-то смысле и более развитой.
Однако различие возрастов отчасти сглаживалось за счет того, что Гайа меньше Земли и гравитационная дифференциация её недр была менее интенсивна и продолжалась несколько дольше, чем аналогичный земной процесс. Значит дольше длился и активный вулканизм, сдерживавший насыщение атмосферы кислородом. А кислородная революция была более растянута во времени, скачок его концентрации менее выражен, ускорение биологической эволюции происходило более плавно.
Тем не менее, «эффективный» возраст биосферы Гайи даже с учетом этого фактора заметно превышал земной, гайанский фанерозой длился вдвое дольше, чем земной.

Общее впечатление было подобно различию европейской флоры и фауны от, скажем, австралийской. Целый набор новых видов, даже достаточно неожиданных и удивительных, но в целом в чём-то подобных земным.
Различие земной и Гайанской биосфер было, конечно, существеннее, но тоже вполне вразумительно, а на молекулярном уровне подавляющее большинство генов было даже идентично земным, также, как и основные биохимические циклы. Хотя конструкции, вылепляемые из этих элементов эволюцией, были, конечно, достаточно своеобразны. При этом многие из них вполне годились как в пищу, так и для домашнего содержания, воспроизведения и использования.

Поэтому поначалу оставалось только удивляться, почему эти дополнительные к земным полмиллиарда лет вроде бы ничего не дали биосфере Гайи.

Лишь много позже выяснилось, что затянутость кислородного перехода привела к большему разнообразию «биологических платформ» в флоре и фауне.
Такие приспособления, например, как сумчатость, не могут легко редуцироваться, подобно ногам или плавникам китовых, которые когда-то были сухопутными зверями. Виды же, которые перешли на другую «платформу», не могут потом «откатить назад», и выбирают между тем, чтобы вымереть, либо занять некоторую нишу. Ноги и плавники в этой метафоре выступают как легко меняемая «периферия», в противоположность один раз осуществляемому выбору той или иной «платформы», после которого уже невозможно вернуться и перевыбрать заново.
Так вот таких «платформ», после соответствующих подсчётов, на Гайе оказалось в полтора раза больше, чем на Земле.
Но это и невозможно было выявить при любом поверхностном ознакомлении с её фауной.

Ещё миссия Энкиду зарегистрировала некоторые особенности в коротковолновом радиодиапазоне спектра излучения Гайи, которые сразу показались незначительными, ибо были весьма маломощными и более всего походили на какой-то естественного происхождения шум.
Первоначально их объясняли особенностями ионосферы планеты.
Однако после начала заселения Гайи быстро выявилось, что это слабое излучение порождается отнюдь не её небом.
Локальные же его источники подобно призракам появлялись то здесь, то там, неуловимо быстро перемещаясь по поверхности планеты и в её тропосфере, а гонка за ними оказалась почти столь же увлекательным и бесполезным занятием, как когда-то, в XX — XXI-м веках попытка исследовать так называемые НЛО.

Немало лет прошло, пока немногочисленный отряд пугливых детей-первопоселенцев, вздрагивающих от каждого незнакомого звука, превратился в настоящую самодостаточную колонию, и эта колония смогла наконец позволить себе уделить некоторое внимание различным более или менее отвлечённым исследованиям. Лишь тогда был установлен фундаментальный факт наличия в Гайанской фауне целого множества пресапиентных видов самой разной организации, зачастую более продвинутых, чем земные обезьяны, дельфины или слоны. У некоторых из этих пресапиентов наличествовала даже та или иная культура, то есть набор передаваемых от поколения к поколению нарабатываемых ими навыков, обеспечивающих их взаимодействие с окружающим миром, в основном экобиологической направленности. То есть, Гайанский разум в проявленных формах занимался преимущественно регулированием биоценозов, и в этом находил для себя основное поле деятельности.

Источник «странного» радиоизлучения также, как оказалось, имел биологическую природу. Ряд биологических видов Гайи в процессе эволюции вышел, так сказать, в эфир, то есть овладел радиодиапазоном, как для излучения, так и для восприятия. По своей природе этот диапазон пуст, нет естественных источников такого излучения. Поэтому это излучение и привлекло внимание исследователей, как «неуместное». Но виды, подобные земным скатам или угрям, постепенно стали использовать электрические импульсы для сканирования окружающей среды, а потом и для обмена сообщениями с себе подобными.
И это создало предпосылки для овладения некоторыми видами в процессе естественной эволюции настоящей радиосвязью.

Особенно это касалось пресапиентов.

Собственно, так они и были обнаружены.
Как не хитроумна природа, обойти некоторые ограничения может представлять для неё трудности, а иногда оказывается и невозможным.
Так, на одной биохимии сложно разработать достаточно чувствительные приёмники электромагнитного сигнала. Однако сигнал естественным образом усиливается вблизи предметов, обладающих свойством антенны.
Например, вблизи железорудных пирамидок, которые сооружали некоторые виды Гайанских пресапиентов, устраивая время от времени коллективные посиделки или медитации вокруг них, смысл которых длительное время был непонятен для колонистов.

В целом, освоение радиодиапазона позволило коллективной психике этих видов оперировать прямым объёмным восприятием значительных окружающих их пространств, непосредственно и в реальном времени отмечая в них скопления хищников или своих жертв.
Это достигалось сочетанием электромагнитного сканирования, приёмом сигналов от специализированных «разведчиков» и мощной коллективной предобработкой этой информации. То есть каждый представитель такого продвинутого вида «видел» вокруг себя на десятки если не сотни километров.

Выработанное таким образом биологическое «сверхоружие», эффект от неограниченного применения которого был бы подобен ядерной войне, заставило виды адаптироваться к ответственному поведению симбиотической направленности.
Собственно, для продвинутых радиофицированных пресапиентов Гайи вся её биосфера в результате была как бы «одомашнена».
При этом развитие разума на индивидуальном уровне оказалось просто излишним, а сформировавшийся коллективный интеллект биоценозов Гайи получил некую «соляристическую» направленность, так что интерпретация процессов, происходящих в нём, с точки зрения индивидуального сознания сильно затруднена, если только возможна хотя бы в принципе.

Инстинктивный «гуманизм» «Соляриса» Гайи уберёг колонистов от неизбежного уничтожения на самых первых стадиях переселения. Однако её разум рассматривал их как потенциальное приобретение для выигрышного для себя будущего сосуществования с ними. Как человек смотрел бы на какое-то новооткрытое им перспективное для одомашнивания животное.

После вскрытия некоторых аспектов биоинформационного содержания «неуместного излучения» колонисты при участии ещё функционирующих Наставников перепрошили вживляемые при рождении всем детям Эдема микросхемы, первоначально для включения в них возможности приёма и дешифрации той составляющей сигнала, которая касалась пространственного восприятия.
После этого многие события вокруг посёлков постепенно стали им понятны, так как они смогли наблюдать их непосредственно и значительно детальнее, чем с помощью всех земных приборов.
А это в свою очередь привело к превращению канала подключения к «Эфиру» Гайи в двусторонний. Колонисты научились не только различать, принимать и дешифровывать некоторые «информационные пакеты» в нём, но и посылать запросы.
Они «расшифровали», если только здесь применимо это слово, информационные обмены внутри и между доминирующими видами и встроившись в них приняли участие в их деятельности, тем самым постепенно становясь неотъемлемой частью биосферы. Радио-био-контакт с ней мощно расширил их внутренние горизонты и непосредственно создавал гораздо больше смыслов, чем какие-либо земные игрушки.

Это произошло через тридцать лет после начала колонизации, когда земное поселение было на пике численности и могущества. И тогда же был получен ответ с Земли на отчёт по биосферным тестам Тевтона. По материалам этого отчёта несовместимость земной и Тевтонской биосфер не была подтверждена. Тевтонская биосфера могла быть охарактеризована как «злая, но примитивная» и с ней легко можно было бы справится наличными биотехнологиями.

А на Гайе со временем большинство колонистов и их потомков всё более утрачивало интерес к земному наследию во всех его аспектах, в том числе и к радиоконтакту с Летой, Орбитальным Эдемом и Землёй. Лишь очень немногочисленная группа упорно продолжала придерживаться первоначального плана и посылать отчёты на Землю не надеясь дождаться ответа, но их сыновья тоже уходили к тем, кто выбрал Гайу.
Между этими группами не было какой-либо вражды, но и общение было минимальным. «Лесные» даже поддерживали оставшихся, снабжая их некоторыми продуктами и оказывая при случае медицинскую помощь. Сами же они некоторое время были заинтересованы в чипах для своих детей, но через два или три поколения биосферное воздействие коллективного разума Гайи модифицировало их геном так, что у них возникла способность непосредственно взаимодействовать с информационным полем Гайи, и какая-либо надобность в чипах отпала. А спустя ещё малое время сдались и последние из упрямых.

[Настрел]

Эпилог

Неплохо. Определённо, стоит развивать и обвешивать мясом. Ну и прослеживается сиквел по перелету на луну Тевтона(из-за катастрофы?), чтобы совсем уж свести сюжет к истории "Аватара".

[Зомби. Просто Зомби]

прослеживается сиквел по перелету на луну Тевтона

В бэкграунде - попытка создать колонию на Тевтоне была, но неудачная (точнее, с "неопределенным" результатом, "связь потеряна и никто не знает") ибо оставшихся ресурсов "совсем-совсем мало".

Неплохо

Спасибо.

[Astrodrive]

А на Гайе со временем большинство колонистов и их потомков всё более утрачивало интерес к земному наследию во всех его аспектах, в том числе и к радиоконтакту с Летой, Орбитальным Эдемом и Землёй. Лишь очень немногочисленная группа упорно продолжала придерживаться первоначального плана и посылать отчёты на Землю не надеясь дождаться ответа, но их сыновья тоже уходили к тем, кто выбрал Гайу.
Между этими группами не было какой-либо вражды, но и общение было минимальным. «Лесные» даже поддерживали оставшихся, снабжая их некоторыми продуктами и оказывая при случае медицинскую помощь. Сами же они некоторое время были заинтересованы в чипах для своих детей, но через два или три поколения биосферное воздействие коллективного разума Гайи модифицировало их геном так, что у них возникла способность непосредственно взаимодействовать с информационным полем Гайи, и какая-либо надобность в чипах отпала. А спустя ещё малое время сдались и последние из упрямых.

Сдались последние из упрямых и прекратили передовать научную информацию на Землю. Накрылась эта колония. Передача биологической информации о новых видах жизни и была смыслом научных колоний. Для поиска всяких новых биотехнологий.

Нужен более простой и дешёвый способ колонизации. Нужна технология супер быстрых кораблей со скоростью 0.5 c. Можно будет посылать одну группу (уже натренированных) колонистов за другой и восстанавливать связь с колониями.

Про супер быстрые корабли читай здесь:
https://forum.novosti-kosmonavtiki.ru/index.php?topic=22181.msg2531968#msg2531968

Для супер быстрых кораблей возможен ограниченный аннабиоз без охлаждения. Это когда человек долго спит (при повышенном содержании CО2) и мало ест.

[Astrodrive]

В бэкграунде - попытка создать колонию на Тевтоне была, но неудачная (точнее, с "неопределенным" результатом, "связь потеряна и никто не знает") ибо оставшихся ресурсов "совсем-совсем мало".

Зачем туда лезть если ресурсов мало?

Ещё вопрос про эти ядерные космолёты/самолёты. Там упоминается супер технологическая штучная сборка, которой у колонии нет. Почему не сделать самую простую ракету на сжиженном метане и заправлять её из метана добытого на планете. Тогда можно летать на станцию сколько хочешь. Ограничений по количеству полётов нет.

Пусть станция потом готовит специалистов по посылке информации обратно на Землю. Вопрос только где брать специалистов когда эта станция сама по себе развалится? Все колонисты станут "лесными."

[Зомби. Просто Зомби]

Почему не сделать самую простую ракету

Потому что самая простая ракета требует очень многого, чего не может произвести исходный технологический базис колонии. Это вопрос смены нескольких технологических поколений и - "в этом всё и дело".

Как не велик звездолёт, "всего" он привести с собой не может.

Даже многие из достаточно развитых стран сегодня не могут произвести "простую ракету", хотя и хотели бы.
Северная Корея лет сорок старалась, прежде чем у неё стало получаться, и то с помощью украинских релокантов.

Пусть станция потом готовит специалистов

На Орбитальной Станции осталась небольшая группа, которая "в конце истории" только и могла осуществить попытку колонизации Тевтона.
Вообще, неизвестно (  ) они только пытались это сделать, или дело дошло до высадки.
Они переставили передний шаровой Отсек полезной нагрузки с Гильгамеша на Энкиду, потому что на Энкиду вообще нет обитаемых отсеков, и забрали с собой последний оставшийся Драко.
Но в их колонии исходно энергетику обеспечивал один лишь небольшой атомный "дежурный" реактор, последний из остававшихся на Гильгамеше.
И этого было конечно очень мало.
Очень мало также осталось роботов.
В общем, плохо им там было, на Тевтоне.
И что там с ними стало - история умалчивает.

[Виктор Левашов]

У меня складывается впечатление, что роботы, сделанные по схеме кентавра оптимальнее, чем андроиды.
Или скорпиона, если без мифологии.