Вот прошла пару дней назад послеполетная пресс-конференция. Глянул на интернете - 500 газет и прочих сайтов, известных и не очень, дружно перепечатали одну и ту же статью Associated Press. В статье две фразы Майкла, очевидно вырванные из контекста и потому звучащие как-то странно а также досужие размышления автора, бред в общем. Пытался найти подробный или хотя бы просто другой репортаж - ни хрена. Может конечно, не там искал? Ну пресс-конференция, она же для прессы, чего не осветить-то? Что там, один человек что ли присутствовал?
И еще: сейчас много где в прессе обсасывается российское предложение удлиннить экспедицию до года и соответственно отказ НАСА. В качестве резона приводится только один: "cash-strapped Russia" хочет продать один союз налево и получить на этом бабок. Ну это же бред! Ну хорошо, бабки вешь в хозяйстве полезная, да не так уж их там и много если затраты вычесть. Обязательно должны быть какие-то еще соображения, типа: самим нужны подопытные субъекты на год, Европе там чтото нужно, еще что-то в этом роде... Взял бы кто и осветил бы тему по норальному, интервью бы там взял у кого-нибудь, преподнес как великое достижение...:)
ЦитироватьAssociated Press
Dissociated Press :)
Так будет вернее...
ЦитироватьИ еще: сейчас много где в прессе обсасывается российское предложение удлиннить экспедицию до года и соответственно отказ НАСА. В качестве резона приводится только один: "cash-strapped Russia" хочет продать один союз налево и получить на этом бабок. Ну это же бред!
Э... Вы что, не верите руководству рос. космонавтики? Они же открытым текстом сказали, что 2 туриста - это в 2 раза больше денег (квартир, машин, дач, любовниц, круизов.. нужное подчеркнуть, недостающее вписать). Какая такая наука? Какого же тогда хрена Поляков полтора года сиднл? И Авдеев за два полета почти 2 года накрутил? Что, все коту под хвость, и опять все по новой? Нет, дорогой товарищ! Нам дороги наши достижения, и не дороги чужие деньги. Только туристы, а экипаж МКС можно вообще заменить китайцами! Во, их можно даже вообще не заморачиваться сажать - все равно на МКС свободного места больше, чем в Китае - им понравится!
Стенограмма послеполетной пресс-конференции. Часть 1:
Ольга Пастухова (РТР): Александр, что самое интересное было за время вашей экспедиции? Как вы перенесли длительное пребывание вдвоем? Было ли свободное время и чем занимались?
Андре, какой самый интересный эксперимент вы сделали? Какие первые впечатления от космоса?
Калери: Ну, полгода - это не такой уж большой срок. Это привычно, в общем-то... Майкл уже долго летал, я тоже, поэтому мы не скучали. Была работа, было время и отдыхать. Отдыхали и вместе, и врозь. Занимались своими любимыми делами. Бывало, что и читали, и на Землю смотрели. По субботам кино смотрели – традиционно вечером за ужином.
Так что, в целом, полет прошел очень хорошо. Главное, что станция работала нормально. Мы выполнили всю программу. Уж не нам судить, насколько она была сложной и насыщенной. Наверное, другие оценят. Мы просто спокойно выполняли все, что нам было запланировано.
Фоул: Мы смотрели американские, французские и русские фильмы. Самый хороший русский фильм, который я посмотрел, это "Особенности национальной рыбалки".
Мы обслуживали не только эксперименты, но и системы, которые вышли из строя, например, американскую дорожку.
Впечатление от полета очень положительное. Я не помню, чтобы мы грустили. Сейчас кажется, что время прошло, как миг. Как-будто не было...
Кёйперс: Я доволен моим первым полетом. Была большая программа, много экспериментов. Я думаю, что все было успешно. Для Голландии был очень важен этот полет. Эксперименты были интересными и я надеюсь, что результаты будут хорошими. Я надеюсь, что у меня будет второй полет...
Елена Зубцова (ИТАР-ТАСС): Майкл, как насчет воспитания с помощью роботов? Удался эксперимент?
Саша, как любимое занятие, выращивание растений? Чем вы завершили выращивание второго поколения гороха?
Фоул: По поводу робота... Мы совершили только одно испытание из космоса. Когда мы были в космосе, у нас была видеоконференция. И дочка поместила программу в робот. Он как-будто ходил. Я смотрел это как видео, через NetMeeting. Потом я спросил дочь, попробовала ли она что-то сказать роботу, чтобы он пошел налево, направо или разговаривал. Она ответила мне да.
Дочь растет очень быстро. Ей сейчас 12 лет. Она как раз начала учиться в средней школе и хорошо играет на скрипке. У нее много подруг, которые также играют на скрипке. Это уже для нее более важно сейчас. И в это время она очень много играет на скрипке со своими подругами.
Калери: Растения выросли – второе поколение получено. Часть семян привезли на Землю, что-то оставили для третьего поколения. Ребята будут растить дальше. Это был один из наших любимых экспериментов. Мы любили смотреть на растения. Они нас радовали. Очень радовались, когда цветы появились, потом стручки. Было очень жалко выключать «Оранжерею», потому что самое слабое растение, которое позже всех проросло и отставало в росте, наконец-то дало цветок. Я очень надеялся, что все-таки будет и стручок. Но, оно всегда требовало особой заботы и внимания, как самое слабое, как самое маленькое. И вот, цветок, а на следующий день сказали все-таки выключить «Оранжерею», сушить растения и заканчивать работу. Так что вот это было, конечно, жалко... А в целом, хорошо получилось! Семян много, Гена, наверное, вырастит третье поколение...
Сергей Бабаев (ОРТ): Александр, Майкл, вы уже не первый раз в космосе. Майкл, вы теперь, к тому же, рекордсмен среди американских астронавтов по суммарной продолжительности полетов. Вот, не пропадает ли этот кураж или это каждый раз уже какая-то обыденная работа? Когда уже много раз, кажется, ну летаем и летаем... Или каждый раз уже какие-то новые впечатления, новые ощущения?
Фоул: Много опыта, конечно, чуть-чуть успокаивает волнение. Когда, я снова захочу полететь в космос, это должна быть какая-то новая цель, новый вызов. Повторить, для меня, это не очень желательно. Поэтому я подожду чуть-чуть пока – пособираю еще кураж для нового полета. Но, вообще, это не связано с куражем, просто должно быть что-то интересное. Если хорошая программа, тогда да!
Калери: Конечно, особой остроты ощущений не было. Когда я оказался в невесомости, было ощущение, что вернулся в родную стихию. Когда зашел в станцию, поначалу казалось, что зашел в давно знакомый и немножко забытый дом. Потом, я, конечно, увидел отличия от «Мира» – почти сразу ощутил. Какое-то время привыкали. Привыкли настолько, что теперь это уже был для нас дом. Расставаться было жалко. К сожалению, были так заняты в последний день, что толком не удалось и попрощаться, пройти по любимым местам. Слишком мало было времени. Сказать так, что были особо острые ощущения довольно сложно, все зависело от задачи, от того, что приходилось делать. Если обычная, рутинная, работа, то она и была рутинной. Но, когда появлялись необычные ремонт, эксперименты и задачи, это всегда вызывало прилив всяких эмоций и интереса. Нельзя сказать, что это было все гладко и на низком эмоциональном фоне. И я согласен с Майклом, что при таких опыте и количестве полетов уже особый интерес вызывают какие-то новые задачи. Но это наша работа и когда нужно, мы готовы всегда ее выполнить. Но я думаю, что у нас скамейка длинная, поэтому нужно дать поработать другим, а если что-то надо будет, то мы всегда готовы!
Виктория Логинова (Франс Пресс): Чего вам больше всего не хватало, когда были в космосе?
Фоул: Свежего молока и яиц. Семьи. Для Саши и меня было самым важным, чтобы у нас на борту были люди. Когда приехали ребята, казалось, что мы уже вернулись на Землю. Не хватает контактов с людьми...
Калери: Встреча с новым экипажем была незабываемой. Главное, эмоции, связанные с этим, незабываемы. А так, по ходу полета, за те шесть месяцев, что мы были одни, бывали периоды... Все зависело от состояния станции, работ и стоявших задач и, когда рутинная работа продолжалась изо дня в день, тогда скучали по чему-то особенному, хотелось какого-то разнообразия в работе, ожидали интересного эксперимента. Всегда с удовольствием разговаривали с друзьями, семьями. В общем, не хватало социальных контактов плюс интересной работы...
Кёйперс: Мой полет продолжался только 11 дней. Была очень хорошая атмосфера с моими коллегами. У меня не было много времени для смотрения в окно. Было очень красиво и я буду рад, если смогу снова вернуться в космос...
Калери: Понятно... То есть ты «заболел»!
РЕН-ТВ: За вашим возвращением наблюдали главы трех мировых космических агентств. И Шон О'Киф, глава NASA, пребывая в Москве, сказал, что сейчас прорабатывается идея о продлении экспедиций на станции до года. Возможно ли это? Как вы считаете, какой оптимальный срок пребывания на станции? Тяжело ли там будет оставаться на более длительные, чем сейчас, командировки?
Фоул: Оптимальный срок пребывания в космосе зависит от задачи. Если вам куда-то надо поехать, то оптимальный срок, это то время, за которое нужно туда доехать. Просто полететь надолго, без задачи, этого не стоит делать! Всегда должна быть задача! И если мы строим программу, которая имеет смысл и требует, чтобы мы надолго полетели, тогда год будет удобен. Я не знаю, есть ли у нас сейчас такая программа, которая заинтересует космонавта или астронавта на такой длительный срок – на год. Эта программа должна содержать ВКД, много хороших экспериментов. Просто, чтобы человек как в бочке полетел на год, это Россия уже сделала! Доказывать это повторно, по-моему, не очень полезно.
Калери: Я целиком согласен с Майклом. Мы много обсуждали этот вопрос в полете, особенно, когда возникла эта идея и до нас дошла эта информация. Мнение было единое, что если есть работа, то можно летать. Я могу сейчас сказать, что помня еще по опыту своих предыдущих полетов, особенно первого, в 1992 году, самое худшее наказание на борту станции – это отсутствие работы. Поэтому, есть работа – можно летать, сколько надо, нет работы – худшего наказания не придумаешь!
Сергей Бабаев (ОРТ): Говорят, что одна их главных проблем при полете на Марс, это психологическая совместимость членов экипажей. Важно их так подобрать, чтобы они не переругались и не передрались за время полета. Вы можете оценить это с профессиональной точки зрения, поэтому, как по-вашему, насколько эта проблема важна и актуальна?
Фоул: Я считаю, что мне повезло – мы с Сашей отработали нормально программу полета. Совместимость очень важна и я считаю это критичным. Как определить состав экипажа? Я не знаю, честно, как это сделать!
Калери: Я думаю, что эта проблема будет очень серьезной, потому что... вот у нас был экипаж из двух человек – это самый простой экипаж в психологическом аспекте. Три человека –несколько сложнее. На Марс, видимо, полетят, все-таки, больше трех человек. Сейчас называется оптимальный размер экипажа – это шесть человек. Мы постоянно проводили аналогии с экипажами подводных лодок, которые несут службу в полной изоляции, боевое дежурство в течение четырех месяцев, без контактов. Но там, ситуация гораздо сложнее, на наш взгляд: у них есть серьезные осложняющие факторы – еще большая численность экипажа, большая специализация. Также стоят вопросы занятости, дисциплины. Кроме того, нам проще, потому что нас меньше и мотивация в нашем полете существенно выше – это еще не стало рутинной работой. Для того, кто летит в первый раз – это исполнение мечты, во второй раз – самоутверждение. Степень мотивации очень высока и ради этого можно потерпеть! Кроме того, работа на общую задачу плюс ощущение какой-то опасности дисциплинируют людей.
Сергей Бабаев (ОРТ): Со стороны обывателя может показаться, что на станции все время что-то ломается – то из иллюминатора потек воздух, то уже второй гироскоп сломался. Это непрофессиональное ощущение или все-таки не хватает обслуживания из-за того, что шаттлы не летают? Или же это нормальный процесс?
Калери: Это вполне нормальный процесс. Вы ездите на машите и постоянно, то новый звук появится, то колесо спустило, то еще что-то. Это техника. И мы там находимся в том числе и для того, чтобы ее обслуживать и вовремя сделать, например, мелкий ремонт. Из-за недостатка информации, наверное, у обывателя действительно складывается такое впечатление, что полет состоит из сплошного ремонта. Это совершенно не так и кроме того понятно, что трудно держать интерес людей постоянно и поэтому, как правило, получается притягивают какие-то негативные факты – какие-то проишествия, скандалы. Это совершенно ложное впечатление, это обычная селекция фактов. На этом нельзя делать никаких серьезных выводов.
Голландское телевидение: У вас было очень много работы. Удалось ли уже сейчас отдохнуть или до сих пор продолжаете работать.
Калери: Мы успеваем и отдыхать и работать. Послеполетная программа насыщенная. Сейчас все внимание, в основном, реабилитационным мероприятиям, оценке нашего состояния здоровья. Ученых интересуют их эксперименты. Поскольку особый интерес это переходные периоды, по реакциям организма, то, конечно же, это время заполнено медицинскими и медико-биологическими экспериментами и, в том числе, мы успеваем отдыхать. Лично я себя чувствую уже достаточно отдохнувшим, набравшимся сил. Силы прибывают даже не по часам, а по минутам пребывания на Земле.
Стенограмма послеполетной пресс-конференции. Часть 2:
Владимир Белов (Радио России): Вы сказали, что настроение поднимается от наиболее интересных экспериментов. Приведите пример. Относительно «Плазменного кристалла», насколько продвинулись дальше?
Калери: «Плазменный кристалл» я называю одной из жемчужин в научной программе российского сегмента. Мне трудно оценить значимость результатов, которые получены. Мне достаточно близки идейно и по-человечески люди, которые выполняют этот эксперимент. Мы все выпускники одного института, но, правда, разных факультетов. Сейчас трудно ожидать каких-то принципиально новых результатов, которые были получены в ходе первых экспедиций (1-й, 2-й и, особенно, 3-й). Сейчас на основании принципиально новых результатов, не побоюсь сказать, открытий, новых состояний этого образования, идет планомерное изучение, снятие характеристик. Это совершенно необходимый этап работы. Наши эксперименты были посвящены именно этому, хотя, судя по комментариям и возгласам экспериментаторов, наблюдавших телевизионную картинку на Земле, я понял, что некоторые вещи их все-таки удивили. Дальше, обработка покажет. К сожалению, были трудности с возвращением материалов на Землю, но удалось их вернуть. Я думаю, что не сегодня-завтра они уже попадут к ученым и те начнут работу с ними.
Владимир Белов (Радио России): А трудности какие по возвращении были?
Калери: Ну понимаете, у нас было очень много груза, которого нужно было вернуть, и, к сожалению, материалы по «Плазменному кристаллу» попали во вторую часть списка, менее приоритетную, то есть их можно было вернуть только при наличии объема. Ну нам удалось найти этот объем, так что материалы вернулись на Землю.
Интерфакс: Расскажите, пожалуйста, о характере шумов на станции, которые вы недавно слышали?
Фоул: Это было уже так давно, что я не очень-то и помню. Ну это похоже на барабан. Мы не знаем, откуда был шум. Наверное, внутри, ближе к поверхности. Трудно сказать... Там много шумов: двигатели, приводы, клапаны, которые срабатывают...
Калери: Нас несколько удивляет такой вот интерес. Мне кажется, это несколько мешает работе, потому что это обычная техническая подробность поведения сложной машины, которую мы просто обязаны сообщить наземному персоналу, чтобы они задумались, проанализировали и разобрались в этом. Нас совершенно удивило, что это вдруг попало в поле зрения средств массовой информации и такое внимание этому было уделено. С одной стороны, это сугубо технические переговоры, их иногда даже трудно прокомментировать, а с другой стороны, упустить это нельзя, мы обязаны об этом сообщить, а когда об этом начинают разговаривать люди, совершенно некомпетентные, строить домыслы и это доходит до того, что у нас уже начались галлюцинации, у двоих, честно, извините пожалуйста, это не только обидно, но и как-то странно выглядит. Я, честно говоря, от вас не ожидал такого.
Елена Зубцова (ИТАР-ТАСС): По поводу выхода. Саш, какие были ощущения, когда начался перегрев скафандра? Была ли досада от того, что не удалось до конца выполнить запланированную работу?
Калери: Ну перегрев начался уже, когда мы закончили работу. Конечно, было досадно, что не удалось закончить. Но досадно было позже, когда мы с Майклом анализировали ситуацию уже внутри на второй-третий день. В тот момент было непонятно, что явилось причиной. Ситуация была достаточно стабильной, но просто не было понимания, а не пойдет ли потом катастрофическое развитие событий. Поэтому, я считаю, что в той ситуации решение руководителя полета было совершенно правильным. А когда мы после проанализировали, мы поняли, что спокойно могли выполнить всю программу выхода, я спокойно мог работать и два, и три, часа снаружи. Основные трудности поджидали уже при обратном шлюзовании, когда я отключил теплообменник для наружной работы, вот тогда и пошел разогрев. Но нельзя сказать, что это был перегрев, это просто был довольно сильный разогрев. Конечно, это мешало работе, потому что стекло запотело, но благодаря дождю, как тут говорили с моих слов, что чуть ли не дождь в шлеме прошел, когда капли воды, конденсат, летели на стекло. Именно это и помогло в дальнейшем, потому что та вода, которая расстеклась по стеклу, образовала пленку воспрепятствующую появлению тумана, и вот через эту пленку можно было все хорошо видеть. А те участки стекла, которые запотели – это был полный туман и видно сквозь них не было. Как только я отключил теплообменник перед закрытием люка, так начался разогрев, поэтому сейчас можно сказать, что работать еще можно было, но задним умом все сильны... Основные задачи выхода мы выполнили. Это было сказано сразу еще в момент принятия решения, что основные задачи выхода выполнены и можно возвращаться. Все остальное уже не является обязательным. И так и получилось, что даже часть из того научного оборудования, которую мы сняли и заменили, нам не удалось вернуть на Землю из-за недостатка объема в корабле. Что-то осталось там...
Виктория Логинова (Франс Пресс): Сейчас идут переговоры между ЕКА и ФКА о возможности длительного полета европейского астронавта. Что может привнести участие европейцев? Насколько оно будет позитивным? Андре, готовы ли вы к такому длительному полету?
Кёйперс: Я думаю очень важно, что ЕКА работает с ФКА в этот период. Я надеюсь, что будет еще много таких полетов. Может быть мой коллега из ЕКА побольше расскажет об этом?
Фурнье-Сикр (ЕКА): Спасибо за вопрос. Мы теперь готовимся к следующему году. Наверняка, будет два европейских полета в следующем году. Мы сейчас начинаем переговоры. Есть некоторые варианты. Один вариант, который обсуждается, что может быть есть возможность длительного полета космонавта ЕКА. Пока еще ничего не решено. Мы уверены, что наши переговоры будут успешными, и у нас будут два полета. Может быть, два коротких полета или один полет короткий, а другой – длительный.
Сергей Бабаев (ОРТ): 70 лет исполняется Леонову в этом месяце. Он совершил первый выход в открытый космос. Выход – это операция, которая по-прежнему экстремальная и очень рискованная или же это нормальный, такой рабочий, момент?
Фоул: Я считаю, что это нормальный рабочий момент. Но, это достаточно сложная операция. Надо очень много внимания и сосредоточенности. Если все делается по плану и спокойно – это рабочий момент. Если нет, тогда может быть авария. Мой подход такой: я хочу это делать, это вообще хорошая работа – выполнить выход, но для этого надо откладывать много-много времени, чтобы мы прочитали все процедуры и сделали все как положено. Тогда получается нерискованно. Метеоритные столкновения – это, вообще, мелочи. Система очень надежна: и в скафандрах «Орлан» и в скафандрах EMU.
ЦитироватьИнтерфакс: Расскажите, пожалуйста, о характере шумов на станции, которые вы недавно слышали?
Фоул: Это было уже так давно, что я не очень-то и помню. Ну это похоже на барабан. Мы не знаем, откуда был шум. Наверное, внутри, ближе к поверхности. Трудно сказать... Там много шумов: двигатели, приводы, клапаны, которые срабатывают...
Калери: Нас несколько удивляет такой вот интерес. Мне кажется, это несколько мешает работе, потому что это обычная техническая подробность поведения сложной машины, которую мы просто обязаны сообщить наземному персоналу, чтобы они задумались, проанализировали и разобрались в этом. Нас совершенно удивило, что это вдруг попало в поле зрения средств массовой информации и такое внимание этому было уделено. С одной стороны, это сугубо технические переговоры, их иногда даже трудно прокомментировать, а с другой стороны, упустить это нельзя, мы обязаны об этом сообщить, а когда об этом начинают разговаривать люди, совершенно некомпетентные, строить домыслы и это доходит до того, что у нас уже начались галлюцинации, у двоих, честно, извините пожалуйста, это не только обидно, но и как-то странно выглядит. Я, честно говоря, от вас не ожидал такого.
Все же вежливый Калери какой.
А я вот выговор получил от администрации примерно за то же самое. А вот был бы космонавтом -не получил бы выговор от администрации. :lol:
Уа-ха-ха!
ЦитироватьВсе же вежливый Калери какой.
А я вот выговор получил от администрации примерно за то же самое. А вот был бы космонавтом -не получил бы выговор от администрации. :lol:
Уа-ха-ха!
Не получил бы, если бы тоже был вежливым :) .
O6PA3EU, g/\R u3BuHeHuu':
Correction: 'Great Wall of China' image
19 May 2004
For almost four years and hundreds of individual articles the ESA Portal has been bringing its readers the facts about Europe's space activities. Today however, we have to inform you of a mistake in one recent article.
The story published 11 May 2004 'Great Wall of China seen from space' featured image interpretation errors. The feature that was claimed to be the Great Wall is actually a river running into the Miyun Reservoir, northeast of Beijing. Further acquisitions of the region are being planned with other ESA instruments to investigate the subject further.
The errors arose because the image was not properly investigated in advance of publication. ESA apologises for this editorial oversight.
The growth of our service is dependent on our readers, not just as our audience but also because you provide us with valuable feedback on our work. In this instance, we would particularly like to thank Albert Krisskoy, Associate Professor Gary Li of California State University and Dr. Zhimin Man of Fudan University, Shanghai, for their responses.